Говорят, первый бой, первый поверженный враг навсегда остаются в памяти и, сколько бы смертей не пришлось увидеть после этого, ТЕХ впечатлений не затмит уже ничто.
А ещё пролившему кровь новичку положено долго трястись и всю ночь не спать, заново испытывая ужас случившегося днём. Да пожалуй, что и не одну ночь, а несколько. Не так-то лёгок путь воительницы.
Если это правда, то я, видимо, особенная. Поначалу, когда орки выскочили и принялись визжать, было страшновато, конечно, но теперь всё в порядке. В дрожь, по крайней мере, бросать не думает. А ночью, если хочешь продолжить путь назавтра, да не где-то там, у самых вагенбургов, а на своём месте в строю, непременно надо выспаться.
Так что чепуха это всё, жеребячьи сказки. Скоро уже привал, а там… Сотник, я утром слышала, велел ячменя не жалеть и стеречься волков. Это он правильно. Путь впереди неблизкий, а волки – это вам не зеленомордые. С волками, скажем прямо, шутки плохи…
– Пойдём со мной, – сказала девочка дракону. – Хватит уже спать!
Дракон взглянул на неё с изумлением. Вот уже больше трёх сотен лет жил он в развалинах древнего храма Уль-Доразон, и ни разу за все эти годы не видел людей. Люди остались там, в полузабытом прошлом, где не было места смерти, боли и разбою, а было лишь тёплое молоко, лента в гриве и ощущение безграничности мира.
С тех пор, как он, совсем маленький и напуганный злыми голосами, выполз, наконец, из своего убежища за алтарём, минуло много лет, а мир стал куда как меньше и злее. Наткнувшись на остывающее тело отца Гримуара, озарённое пламенем занявшихся от сброшенных свечей изваяний, дракон не сразу понял, что произошло. А поняв, сначала заплакал без слёз, а затем поднял мордочку к сводам, где святые образы заволакивало дымом, и завыл.
Ох, попадись ему те разбойники, позарившиеся на церковную утварь, сейчас..! Но храм и так стоял высоко в горах, в стороне от торговых путей, и лишь редкие паломники посещали его, а уж опустевший и разрушенный он и вовсе не был нужен никому. Дракону пришлось взрослеть в полном одиночестве. Он никогда не пытался спуститься с гор, поискать помощи и утешения. Неизвестность страшила куда больше, чем ставшие без своих обитателей мёртвыми и холодными, но всё равно до боли родные руины храма. А быть может, он боялся, спустившись, вновь разочароваться в человеческом роде, узнать его недобрым и жестоким, наподобие тех негодяев, не пожалевших ни старых, ни малых обитателей церкви в погоне за наживой? Долгие годы уединения приучили льнущего когда-то к каждой ноге маленького дракончика к тому, что надеяться стоит лишь на себя самого.
Однако теперь всё изменилось. При первых же звуках голоса девочки давно избытая тоска по людям всколыхнулась вдруг в груди звероящера. Он поднялся на дрожащие от старости и долгой, изматывающей болезни, преследовавшей его не первый год, лапы, чтобы следовать за юным созданием. Куда угодно! Хоть на край света! Великое Небо, насколько же она красива и добра!
Конец ознакомительного фрагмента.
