– Деньги, к сожалению, вещь необходимая, – говорю я, – но и деньги, и все остальное – это вторично. Вторично по отношению к чему-то иному.
– По отношению к чему иному? – не отстает Пашка.
В кухню на минуту заходит тетя Нина и ласково говорит Пашке:
– Павлик, отстань от Вадима. Дай поесть человеку.
– Спасибо, тетя Нина, мы уже пьем чай. Котлеты и борщ были замечательные.
– Мама, – вмешивается Павлик, – ты ничего не понимаешь. Твоя стряпня настолько вкусна, что мне постоянно приходится отвлекать его, чтобы он не подавился или не захлебнулся.
– Тетя Нина! Все по высшему разряду!
– Кроме одного, – вздыхает, уходя, тетя Нина, – боюсь, что я не успею побыть бабушкой.
– Слабак, – говорю я Пашке.
Пашка хмурится, достает из шкафчика бутылку водки и наливает ее в два маленьких зеленых стаканчика.
– Я думал, что ты меня покатаешь, – разочаровываюсь я.
– Покатаю, – отвечает Пашка. – Ты пей. Я мамке еще не сказал, но, похоже, все идет к тому.
– К чему «к тому»? – не понимаю я.
– Насчет внуков, – шепчет Пашка. – Я, собственно, на разведку приехал. Собираюсь через неделю Наташку сюда привезти.
– Зачем? – опять не понимаю я.
– Идиот, – повторяется Пашка. – Мы уже на шестом месяце. А она только-только перешла на второй курс. Родители ее ничего не знают. Отболталась чем-то, что на каникулы не приехала. А ведь и рожать еще. И не расписаны мы. Ей восемнадцать. Кошмар!
– Павлик! – хлопаю я его по плечу. – Молодец, старый развратник! Это же здорово! А где ее родители?
– Да тут недалеко, – снова закуривает Пашка. – Камышин. День ехать. Даже меньше.
– И чего ты волнуешься? – спрашиваю я. – Рожайте ребенка и туда. Что? Не поймут?
– Поймут, конечно, – Пашка бросает недокуренную сигарету в окно. – Только ее родители младше меня. Отец – на два года. А мать – на три с половиной. Что предлагаешь делать?
Я развожу руками. Пашка закуривает снова, наполняет кухню клубами и, открыв окно, машет створками.
– Мама не любит дым, – объясняет он. – Кстати, Наташка тоже. Нет жизни курящему мужчине. О чем ты задумался? Ты меня слушаешь? Да я тебе бесплатно такие сюжеты раздаю!
– Да с таким сюжетом, Павлик, романов с тысчонку будет.
– И как они заканчиваются?
– В основном трагически.
– Ерунда. Я не умею трагически, – говорит Пашка, вновь наливая водку. – Что бы я ни делал в этой жизни, у меня всегда получается или весело, или хорошо.
– Лучше хорошо, чем весело.
– Весело тоже неплохо. Вот ты о чем сейчас пишешь?
– Так… Историю с несколькими действующими лицами….
– И кому это интересно?
– Во-первых, мне…
– Ты не относишься к категории потребителей. Весь секрет твоих неудач, что ты не являешься источником положительных эмоций. Стране нужен положительный герой. Вадик. Напиши про меня роман. Ну, хотя бы повесть. Я профинансирую издание. Тысяч десять тиража гарантирую.
– Нет, Павлик, я не хочу работать над образом положительного героя. Я не знаю, что это такое. И ты не совсем положительный герой, Павлик. Ты чего-то не договариваешь. Ты не был удивлен, когда я сказал, что нашел Ритку.
Пашка снова бросает недокуренную сигарету. Подходит к окну и долго смотрит в сторону верхушек деревьев, корпусов гостиницы «Измайлово» и туманной дымки, съедающей многоэтажки Преображенки.
– Ты понимаешь, – он впервые смотрит мне в глаза. Впервые с того момента, как я заговорил о Ритке. – Понимаешь, это я помог им с визами и документами. Я не мог сказать тогда тебе этого. Я дал ей слово. Ты понимаешь?
