Их роману не было и месяца, когда он утвердился в мысли, что Анна – та самая, его женщина. Ему было некомфортно чувствовать себя стоящим чуть ниже ее на социальной лестнице, но он видел, что она о таких вещах не думает. Подобное не имело для нее значения, она обращалась со всеми – со своими помощниками, госчиновниками, олигархами – совершенно одинаково: прямо, весело и слегка отстраненно. Это шокировало, потому что Анна ежеминутно нарушала все установленные правила. Виктор не был уверен, в чем именно ее глубинная сущность, естество, и эту загадку разгадать было непросто. Она легко зарабатывала деньги и так же легко их тратила, отдавала просто так друзьям. Шла по жизни с улыбкой и беспечностью – или так ему казалось? Сопротивляться этой магии было невозможно. Легкость, с которой он завоевал ее, его не разочаровала и не разрушила интригу. Потому что, отдавшись ему легко, она при всей своей неординарности тут же признала его собственную уникальность. Ей не нужно было от него ничего, кроме его любви, и ее доверие оказалось безграничным доверием женщины, которая сама источала успех и гламур.
Она называла Виктора «мой бронзовый Цезарь» частью из-за его классического профиля, частью потому, что считала его сильным и покорилась его власти над ней. Когда Анна произносила это, у Виктора ёкало сердце в страхе, что однажды она может увидеть его по-иному – обычным, умным, иногда нахальным, но часто не уверенным в себе человеком. И посмеется над осколками разбитой статуи.
В этом и таилась интрига. Сначала завоевать, потом заставить поверить, что именно он – ее бог. В ее обожании он черпал силы и компенсировал всё, чего никогда не получал ни от жены, ни от других женщин. Он испытывал ее на подлинность день за днем и не слышал фальши.
Поездка в Сент-Мориц была сказочной. Они лениво катались по средней трудности трассам, хотя он видел, как ей хочется чего-то более вызывающего. Но она растворилась в его ритмике и просто каталась легко… Не напрягаясь и не напрягая его. Она восхищалась, как Виктор выглядит, сидя на солнце раздетым до пояса, с сигаретой в руке, говорила, что он открыл ей новый мир – горнопляжный, а не горнолыжный. Они возвращались с горы рано в «Сювретта Хаус» и наслаждались покоем в своем сьюте, принимая вместе ванну и попивая розовое шампанское.
Виктор блаженствовал. Он расхаживал по номеру, рассказывая свои «военные истории» и рассматривая Анну, которая лежала на диване в белом махровом халате, открывавшем кружевное белье и стройные, великолепные ноги. Он кормил ее яблоками с руки, кусочек за кусочком, не спеша, и так же неспешно и нежно прижимал к себе, раздавливая ее своим весом и наслаждаясь ее открытостью всему, что он хотел с ней делать.
Это было удивительным даром Анны – так суметь раствориться в нем, что он уже не понимал, где кончается его тело и начинается ее. Это было больше, чем секс, полное слияние. «Почему? – был единственный вопрос, который не давал ему покоя. – Почему она так меня любит?»
В последнюю ночь перед отъездом они пили шампанское в комнате после ужина. Было около полуночи, Виктор сидел в кресле и чувствовал, как это беспокойство перерастает вудушающий страх. Он схватил ее грубо за плечо, посадил к себе на колени и стал трясти:
– Скажи мне, что ты никогда не уйдешь от меня.
– Ты сам знаешь, что не уйду. Откуда у тебя такие мысли?
