Опачки! Как говорили в моем далеком и счастливом, как я сейчас понимаю, детстве. А зачем фарну запирать медотсек с беспомощным паралитиком? Чтобы не сбежал? Или чтобы не вошла я в его отсутствие? Я фыркнула, позабыв, что еще мгновение назад казнила себя за то, что стала невольно убийцей. Что мне делать в медотсеке? Тырить у фарна лекарства? Так они мне не нужны. Или устроить побег тому, кто, если верить словам Этерелли, мог лишь говорить и смотреть? Или… Или Абату не такой уж и парализованный? И его удерживают в медкапсуле силой? Наверное, мои нервы истрепались вконец, но я вдруг ощутила, как вдоль позвоночника все мелкие волоски встали дыбом, будто наэлектризованные. Неужели это правда и все дело в этом?
Я потратила почти полчаса на открытие двери. Универсальный код, доступный капитану, и открывающий любые двери на яхте, был почему-то заблокирован. Но меня это уже не удивило. Пришлось перебирать все известные коды-отмычки, хотя дверь игнорировала мои усилия. И постепенно на меня начало накатывать отчаяние. Ну что это такое?! Что происходит на этом чертовом корыте?! Или… Или правильнее будет сказать, в какое дерьмо я вляпалась и что мне будет стоить выпутаться из этой истории хотя бы относительно целой?..
Дверь распахнулась, когда я уже отчаялась открыть ее цивилизованным путем и собиралась сходить за инструментами, чтобы разобрать электронный замок. Все получилось случайно. Нервничая, я промахнулась и нажала не ту комбинацию клавиш. Так в аварийном коде вместо случайного набора букв возникло слово. Женское имя «Адалия». Раздался громкий, как взрыв, щелчок. И, о чудо, все получилось…
Каюта, отведенная под медотсек, была небольшой, в форме квадрата, с дверью в правом углу. Я замерла на пороге, изучая, что где находится, и чутко прислушиваясь к звукам работающей аппаратуры. Справа от входа вдоль стены стояла пара медицинских шкафчиков под стеклом, полных каких-то неизвестных мне медицинских штучек. Напротив входа — аппараты, из которых я смогла опознать лишь медицинский сканер. Для чего остальное, понятия не имела. Слева, под той стеной, в которой располагалась дверь, стояла простая кушетка, застеленная белым. В углу — небольшой квадратный стол. А по центру каюты, я сама ее там крепила, располагалась капсула, главный и единственный груз «Шервариона».
Зайдя в каюту и прикрыв за собою дверь, я медленно прошлась вдоль ряда шкафчиков. Постояла у самого последнего. А потом, сама не знаю зачем, открыла его и взяла кейс с надписью на языке яоху. Я его почти не знала. Но это и не было важно. Потому что кейс неожиданно оказался пустым. Хм-м-м… Когда Этерелли успел израсходовать его содержимое? И почему не выбросил пустую упаковку? Для красоты, оставил, что ли? С сомнением оглядев оставшееся содержимое полок, я вдруг обратила внимание на одну вещь: в шкафчиках не было ни одной прозрачной емкости. Лишь кейсы и коробки. А полные они или пустые, на глаз определить было нельзя. Я принялась их перебирать. Чтобы спустя пять минут с ошеломлением констатировать: в шкафах стояли муляжи. Или пустые, использованные упаковки. Нехорошее чувство в душе снова подняло голову.
Теперь я уже гораздо тщательнее стала изучать медотсек, не пропуская ни одного угла, ни одного места для хранения. И вскоре с ужасом поняла, что эта каюта лишь носила гордое название «медотсек». Но на самом деле им не была. Я не обнаружила здесь ни медикаментов, ни перевязочного материала, ни картриджей для медицинской капсулы, ни… В общем, ни-че-го! Даже аппаратура, которой была утыкана стенка напротив входа, оказалась липой, фикцией. Пустыми оболочками и кожухами, порой очень грубо скрепленными до кучи. И я с содроганием поняла, что дела мои обстоят еще хуже, чем мне казалось. Потому что декорации этой каюты были призваны обмануть, одурачить одного-единственного зрителя — меня.
