– Ладно, сгодится. В конце концов, есть такое понятие – «военная тайна». В общем, держим языки за зубами, – велел дояр. Потом подумал немного и покачал головой. – А начфины все-таки старшинами не бывают!
– Далось же тебе, – досадливо сощурился Петров. – Нехай он будет писарем при финчасти! Старший писарь-делопроизводитель.
– Годится, – одобрил Семенов.
А Леха решил про себя, что черт с ними, пусть он будет писарем. Во всяком случае, не придется выкручиваться, придумывая, почему он моторы не знает, не в курсе, где они сейчас находятся, и так далее. Вообще – надо хранить важный вид. Как ни странно, в этот момент и сам Леха поверил, что где-то в лесу им собственноручно зарыты мешки с деньгами. Как-то отчетливо это почуял и даже зауважал сам себя.
Танк на полянке поразил Леху в самое сердце. Несколько секунд Леха оторопело вертел головой, разыскивая взглядом бронированную гусеничную машину. Только потом до него дошло, что низенькая маленькая коробочка зеленого цвета – это танк и есть. Размером этот, с позволения сказать, агрегат был с «жигуль»-классику, только еще и пониже, пожалуй; нескладный, неказистый и – тут отлично подошло слышанное когда-то слово – плюгавый. Петров, видно, целиком разделял те же чувства, потому как негромко – так чтобы танкисты не услыхали – пробурчал себе под нос: «Портсигар на гусеничках».
Экипаж был тоже странноватый: один танкист – кругломордый и явно ехидный, как Петров, другой – сухопарый, худолицый, с пышными висячими усами и настороженным колючим взглядом, что делало его похожим одновременно на учителя школьного и на встревоженного рака; оба перемазанные в чем-то черно-коричневом. Представились, обменялись рукопожатиями, только вместо ладоней танкисты протянули сжатые кулаки, причем Петров привычно пожал им запястья, а за Петровым то же и остальные сделали. До Лехи дошло, что, видно, так здороваются те, кто в тавоте всяком руки замарал.
– А что, крылатый винт, поможешь разобраться с мотором? – нетерпеливо спросил тот, что был в синем комбезе.
– Ну попробую, – пробурчал Леха. Собственно, в моторах он ни черта не смыслил, но помнил, что в них может быть нагар на свечах и что-то еще может забиться. А еще в моторе есть уровень масла. А еще надо попинать колеса, судя по анекдотам. Но тут не получится – на гусеницах танчик.
– Может, перекур сделаем? – предложил Петров, которому вид техники явно не понравился, и потому он решил оттянуть решающий момент.
– Не получится – курить у нас нечего, – сожалеюще заметил худощавый танкист и пригладил усы.
– Это исправимо, мы тут недавно разжились. Семенов, может, и перекусим заодно? Товарищи танкисты, говоришь, консервов обещали? – задорно спросил Петров.
– Обещали, – с достоинством, как подобает солидному человеку, кивнул Семенов.
– Да берите, – мотнул головой «синий комбез».
Леха тут же залез в деревянный ящик, вытянул обычную консервную банку и немного ошалел – на банке написано было не пойми по-каковски «СНАТКА» и нарисован какой-то жутковатый паукообразный зверь, почему-то красного цвета.
– Что это? – удивился он. Подняв взгляд, убедился, что и остальные его спутники тоже вытаращили глаза.
– Крабы, – лаконично ответил усатый.
– Цельный ящик крабов? – еще больше удивился Леха.
– Уже не целый, – ухмыльнулся кругломордый.
– Это что такое – крабы? – недоумевающее спросил Петров.
Жанаев и Семенов промолчали, но видно было, что вопрос этот и у них возник.
