– Как? – оторопел Сажин. – Тебя еще кто-то домогается? У нас же секса не было несколько лет!
– Да нет, я не то хотела сказать! – возразила Катенька. – Просто заниматься сексом посреди белого дня как-то глупо и смешно.
– Ну вечером будет? – попытался шутить Сажин. – Будет, да?
Она неуверенно кивнула головой.
– Давай тогда пить чай?
– Да-да, по-восточному! – оживилась Катя. – Со сливками, я купила.
– Лучше бы мы сексом по-восточному занялись, – пробурчал Сажин, садясь за стол. – Ты пока накрывай. А я позвоню на работу, скажу, что не очень здоров.
И доктор пошел в кабинет, тяжело шаркая домашними тапочками. К столу он вышел переодевшись во фланелевый домашний костюм. Катенька неодобрительно посмотрела на вытянутые коленки и отвернулась к окну.
Весь день Катюша читала ленивую книгу, это она так говорила – ленивую книгу, которую невнимательно читаешь. Иногда садилась сбоку у окна, чтобы ее не слишком было видно с улицы и слушала детские голоса, доносившиеся из санатория.
– Больные дети – это дети, которым не хватает любви, – говорила порой Екатерина Сажина.
Ее теория расходилась как с официальной точкой зрения, так и с мнением родителей. Но доктору Сажину трудно было сбить ее со своей позиции.
– Ну и как мы любим? – грустно говорила коллегам Катюша. – Некогда же нам любить, нам воспитывать надо, лечить, учить. А ребенок похож на цветок – без любви чахнет и засыхает.
– У тебя столько оригинальных мыслей, – сказал как-то Сажин. – Ты бы написала статью, что ли?
– Зачем? – отвечала Катюша. – Что это изменит? Родители все равно останутся при своем мнении. Общество с трудом освобождается от стереотипов, а российские традиции воспитания замешаны на строгости и послушании. Вспомни, как тебя растили.
– Зачем? Скажешь тоже? Хотя бы для карьеры! – сердился Сажин.
– Карьера – это у тебя, а у меня – дело, просто работа.
Сейчас оторванная от любимого дела Катюша откровенно скучала.
Вечером к Сажиным нагрянули гости.
– И где ты скрывал такое сокровище? – сказал Стас, целуя изящные Катюшины руки то с наружной стороны ладони, то с тыльной.
– Знакомьтесь, пожалуйста, это Ирочка, моя племянница, – Сажину не очень хотелось видеть сегодня гостей, но это была одна из давно намеченных встреч.
– А где же наша красавица? – размещая свою шляпу на вешалке, спросил Петр Петрович.
– На кухне, наверное, хлопочет? – ответила за Сажина жена Петра – Людмила.
– Да нет же, Катюша срочно уехала в командировку, – как можно тверже сказал доктор Сажин. – По обмену опытом…
– Странно! – почему-то задумалась Людмила.
– Что странно? Что? – на секунду потерял самообладание Сажин.
– Странно, что она мне не сказала! Мы собирались с ней на дачу!
– Это что-то срочное, – продолжал лгать Сажин, не особо заботясь о смысле.
– Хорошо, тогда скажи мне номер ее сотового, она недавно его заменила, – настаивала Людмила.
– Милочка! Ты же знаешь, я никогда не запоминаю таких мелочей! – развязно ответил доктор Сажин, удивляясь ее недоверчивости.
– Оставь этот тон! – вдруг закричала женщина. – Я терпеть не могу этих уменьшительно-ласкательных прозвищ! Ладно, извини, Сажин, – тут же погасила свой гнев она, заметив, что все вокруг удивленно затихли. – Я просто нервничаю, не знаю, почему. Все это так не похоже на Катюшу, – Людмила в нетерпении расставляла чашки, расправляя несуществующие складки на скатерти.
Людмила и сама не могла объяснить свою вспышку гнева, она чувствовала разлившуюся тревогу, ее раздражала ситуация, она не понимала, почему Катерина не позвонила, ей не нравилась хозяйственность только что прибывшей племянницы. «А может быть, молодость и красота? – строго спросила себя Людмила. – Нет! Молодость и красота ни при чем! Я чуть ли не каждую неделю бываю у Сажиных, а спроси меня, где чеснокодавилка, я не скажу. Здесь что-то не то!», – думала она, вежливо улыбаясь Ирочке, которая помогла ей накрывать на стол.
