– Дяденька, идите, куда шли, но без меня. Не мешайте уроки учить, а? – попросила польщённая Наташа. – Мне ещё и тринадцати нет.
Но мужчина не унимался. Он сидел на ступенях, разглядывая девочку, и вдруг всхлипнул, посмотрев в окно:
– Эх, вы! Я для вас всё, а вы… Жинка: бу-бу-бу! Начальник, Филиппыч, премию зажал, скотина. Саня редко пишет, только когда надо денег ему прислать… И ты туда же! Душа болит… вот и пришёл к напарнику пол-литра раздавить. – Он заплакал. – Эх, вы, редиски! Помру вот – пожалеете, да поздно будет.
Мужчина всхлипнул ещё раз, вытер слёзы ладонью и успокоился.
Наташа отложила карандаш в сторону, понимая, что уроки делать дальше вряд ли удастся.
– Знаешь, какой у меня сын красивый? Бицепсы – во! Весь в батю. Не упусти, а то локти кусать будешь… Давай, сматывай удочки, и пойдем!
Наташа напряглась, во рту пересохло, всё же она нарочито спокойно убрала тетради в портфель, украдкой наблюдая за незнакомцем. А мужик, спустившись ниже, галантно протянул руку.
Крикнув: «Отстаньте! Идите домой!» – она увернулась и побежала вверх по лестнице мимо неудавшегося свёкра.
Сквозь стекло она увидела его, уходящего по двору, распахнула окно и в спину задорно крикнула: «Эх, вы! Эх, вы! А сами-то! Даже имени не спросили!» И сразу захлопнула окно, прячась за стеной.
Наташа представила себя в убранстве невесты рядом с красивым солдатом и улыбнулась, а потом вприпрыжку сбежала вниз и у квартиры встретила брата. Не теряя времени, переоделась, на ходу перекусила и с лыжами поспешила в лес.
Увы, соревнования уже закончились, и ученики разошлись. Девочка взглянула на заходящее солнце, вздохнула, а потом, не мешкая, вставила ботинки в крепления, запомнила время на часах, висящих у входа на базу проката, и резво побежала по размеченной и накатанной лыжне.
Вскоре Наташе стало жарко. Остановившись, она расстегнула молнию куртки, осмотрелась и нечаянно заметила под ближайшей ёлкой водочную бутылку. И вспомнила случайного незнакомца на лестничной площадке. Всплыли в памяти грубые натруженные руки, слеза, стекающая по небритой щеке… и пуговица от пальто, держащаяся на последней нитке.
Мысленно она погладила его по этой натруженной руке… и рванула коньковым ходом, навёрстывая потерянное время.
Наташа надела сиреневую юбку с бордовой водолазкой, придирчиво осмотрела себя в зеркале и осталась довольна. На лице девочки появилась улыбка, но её вспугнул внутренний голос, похожий на мамин.
Он бубнил настойчиво:
– В сад съезди за картошкой, морковкой и свёклой, а вечером тётушка придёт, нужно кекс испечь. И уроки выучить.
– Я помню и всё успею, – заверила Наташа.
– А смысл какой? Зачем это надо? Тебе нет четырнадцати лет, а ему уже тридцать семь! Жена, дети…
– Не знаю, зачем. Мне… нравится его добрый взгляд, глаза серые.
* * *
…Год назад шли лыжные соревнования в школе. Учитель химии, Валерий Янович, подошёл к Наташе, ожидавшей старта, и наступил ей на лыжи.
Она дернулась, упала и сразу встала, подумав: «Разве хулиганы такими бывают?». А Валерий Янович – невысокий блондин – изучающе смотрел на неё и широко улыбался.
…Теперь, в седьмом классе, девочка споткнулась на задаче про валентность, заданной на дом, и обратилась к классному руководителю.
– Не тушуйся, спроси прямо у Яновича, – посоветовала учительница биологии.
Наташа подошла к расписанию старших классов. «Ура, химик свободен!» – и мигом взбежала в отдельное, как и положено, по технике безопасности, крыло школы. Резко распахнула дверь, никого не увидела, пошла на шум воды и…
