По завершении совета, что состоялся в Гроте заседаний днем ранее, Рубб вновь погрузился в свои мрачные мысли. Ничего необычного в том не было: последнее время беспокойный разум командующего часто занимали тяжкие раздумья, а сердце терзали смутные предчувствия. Инцидент на совете лишь позволил этим переживаниям прочно обосноваться в душе начальника королевских стражников.
Во время заседания он лично стоял на страже внутри самого грота, так близко к королевской семье, как никто другой из его подчиненных. Все прочие представители королевской стражи находились снаружи, равномерно распределенные по обширной территории замка-горы. Рубб не отличался суеверностью и обычно направлял поток рассуждений в мысленное русло, сложенное из жизненного опыта, заветов отца, воинской Заповеди и семи Наставлений. Но это было раньше, до того, как старый Имит предрек Харх нечто. Ожидание неизвестности – вот та ничтожно малая капля ярко-василькового раствора, которой под силу изменить прозрачные воды мыслей. Надо признать, что Имиту это удалось, хотел он того или нет. Со дна невидимой реки поднялся песок внутренней смуты.
«Грядет нечто, – прокручивал Рубб в голове калейдоскоп табличек Имита. – Не знаю что, но оно грядет и нас не спросит, готовы ли мы. Отреклись от истории, от самих себя задолго до Гимеона Безумца, теперь получим на орехи. Тут уж никакой звездочет не нужен, чтобы понять… А что, может, так нам и надо? Что сохранили мы от наследия воинственных предков? Одно тщеславие и напыщенность. Ах да, еще лоск, спасибо за наставления, отец! Это ими мы будем защищаться, когда придет время? А оно придет, ох, чую, придет! Не верил бы я старческой болтовне и карканью, да так уж вышло, что сам все вижу. И речи возвышенные о воинской славе и традициях Харх оставлю королю Каффу, пусть со своей высокой террасы тешит крестьян и лоточников – может, они ему и поверят. Далеко нам до тех великих хархи, которые отстояли огненную землю, когда мы еще бесплотными духами летали меж звезд!»
Сундучок с «предсказаниями» распалил Рубба не на шутку. Он так и продолжал стоять напротив входа в грот, не меняя позы и не выражая никаких эмоций на суровом лице, что совсем не сочеталось с поднявшейся в его сердце бурей.
Когда члены совета один за другим стали в полном молчании покидать грот, до этого еще колебавшийся Рубб окончательно принял одно важное решение. Оно касалось ближайшей судьбы двух служащих, нарушивших утром того же дня одно из правил Заповеди. Перспектива, проглядывающая в картинках со звездами, заставила начальника королевской стражи забыть о своей мягкости, порой избавлявшей его подчиненных от наказаний за мелкие проступки.
Убедившись, что все разошлись, Рубб, сверкая отраженным пламенем догорающих свечей на бронзовых доспехах, уверенным шагом подошел к горбуну, занятому соскабливанием оплывшего белого воска с малахитовой плиты. Застывшие восковые кусочки с глухим стуком падали в зеленую бутыль с широким горлышком, которую Эббих таскал за собой, обвязав грубой бечевкой. Завидев приближающегося Рубба, горбун не прекратил своего занятия.
– Главный королевский стражник, – с ехидной улыбкой процедил карлик, бросив в его строну короткий взгляд. – Как там твои игрушечные солдатики? Сегодня вы особенно нарядны. Это, надо понимать, для Гаркуна? Хе-кхе-кхе-е-е… – Саркастическая речь прервалась полусмехом-полукашлем.
