Она зашла в магазин и вскоре появилась с прозрачным пакетом – он разглядел молоко и творог. Эта неуместная будничная деталь неприятно покоробила его, но он подавил приступ гнева. Все маленькие несовершенства вскоре перестанут иметь значение.
Она проследовала вдоль цветочных клумб, украшавших фасад дома, и свернула во двор. На детской площадке играли несколько ребятишек, две мамаши сидели на лавочке поодаль и грызли семечки, о чем-то переговариваясь.
Она миновала первый подъезд, второй. Остановилась у третьего, чтобы достать ключ из сумочки, затем поднялась по ступеням и потянула на себя ручку массивной железной двери.
Это был хороший дом. Без камер, без назойливых старушек на скамейках, без консьержек.
– Погодите, придержите дверь, пожалуйста! – дружелюбным голосом окликнул он и нырнул в подъезд следом за ней.
* * *
В седьмом часу утра в центральном сквере было пусто. Даже голуби, обычно в великом множестве оккупирующие площадь у монумента «Узел памяти», куда-то исчезли – в столь ранний час им было нечем поживиться, любители покормить птиц появятся не раньше полудня.
В воздухе дрожала тугая тишина, клубилась по улицам туманной, редеющей пеленой. Пройдет еще какое-то время, прежде чем окончательно проснувшийся город наполнится шумом и суетой, развеяв заторможенное очарование раннего утра. А сейчас Сашка сидел на скамейке возле клумбы с петуниями. Его взгляд скользнул над желтым зданием с часами, по темно-зеленым сопкам, окружающим Магадан тугим кольцом. Оно прерывалось лишь в двух местах – там, где в сушу бескомпромиссно врезалось море.
Вопреки сырой прохладе, Сашку бросило в жар. Он стянул с себя толстовку и завязал ее вокруг пояса, оставшись в одной футболке. Свежий ветер куснул кожу, вызвав мурашки. Сашка невольно поежился, уперся локтями в колени, обхватив голову руками, и прикрыл веки, вспоминая минувшие сутки.
Он проснулся ни свет ни заря, чтобы прийти в мастерскую пораньше – на вечер у него имелись планы. Включил чайник, сделал кофе и замер у окна с кружкой в руке. Напротив, чуть правее, возвышалась веселенькая многоэтажка, выкрашенная в розовый и оранжевый цвета. Смотрелась она нелепо, но глаз радовала – особенно осенью и зимой, когда однотонная окружающая действительность нагоняет тоску. Дом был неплох еще и тем, что у Сашки имелся доступ на крышу, откуда открывалась неплохая панорама города. Несколько снимков, сделанных оттуда, получились весьма эффектными.
Он привычно поднял глаза вверх, изучая знакомую крышу, и увидел стоящего на краю парня. Его светлая рубашка надувалась под напором ветра, а сам он стоял неподвижно, глядя вниз, на асфальтированную площадку перед подъездом.
Сашка нахмурился. Поспешно отставил кружку с недопитым кофе, схватил сумку с камерой и выбежал на улицу.
Дверца чердачного люка была отперта. Сашка выбрался на крышу – после темного лестничного пролета утренний свет на мгновение ослепил его. Он поморгал, давая глазам привыкнуть, и огляделся по сторонам. Стоявший на краю парень обернулся на шум и едва не потерял равновесие, с трудом удержавшись на краю.
– Лучше не подходи! – враждебно предупредил он.
Если у Сашки и имелись сомнения в намерениях незнакомца, то теперь отпали. Этот идиот собирался покончить с собой.
– И не собирался даже. – Он пожал плечами и указал на фотосумку на плече. – Я вообще-то сюда пофотографировать поднялся.
