– Да мы на недельку-другую, дольше не задержимся, – запротестовала мать.
Задержались на шесть лет.
Мара тряхнула головой, очнувшись от дремоты. Лучи проникали сквозь густую хвою, высвечивая кружащиеся в воздухе пылинки. Пряный медовый аромат щекотал в носу. Она улыбнулась, почувствовав себя отдохнувшей. Первая ночевка в лесу в одиночку, и с ней ничегошеньки не случилось!
Хорошее настроение тут же сменилось озабоченностью: накануне, когда они с ребятами из эколагеря ехали на двухдневный open-air, она заметила мчащиеся по трассе лесовозы, груженные массивными бревнами. Откуда они здесь взялись – не ясно: зона заповедная, заготовительная рубка запрещена. Педагог Петр Сергеевич ее подозрения всерьез не принял, и тогда она решила выяснить все самостоятельно. И выяснила.
Километрах в семи от места, где разместился лагерь, Марка обнаружила проложенную сквозь чащу широкую вырубленную тропу, на которой запросто могла разъехаться пара грузовиков. А чуть дальше взору открылась отвратительная гигантская проплешина: кто-то цинично уничтожил часть заповедного леса. Ни людей, ни машин – кто бы здесь ни работал, они уже закончили. Черную землю избороздили глубокие следы «КамАЗов», там и сям валялись поломанные ветви и обрубки стволов.
Мара поспешила обратно в лагерь, но темнота застигла ее на полпути. При других обстоятельствах ночевать одной в тайге было бы неосмотрительно. Но шум бензопил и рычание грузовиков отпугнули диких животных, а значит, ей ничто не угрожало.
Утром сориентировалась быстро, до лагеря добралась за час, без приключений. Подруга Варька набросилась на нее с шальными глазами:
– Ты где была? Ты в своем уме? Мы все утро лазили по лесу, искали тебя! Петруха уже собрался вызывать эмчеэсников!
– Успокойся, я цела и здорова.
– Да я вижу! Попробуй это ему объяснить. – Варя скосила глаза в сторону учителя, приближавшегося размашистым нервным шагом.
Мара набрала в легкие побольше воздуха:
– Дайте две минуты. А потом ругайте!
Петр Сергеевич скрестил руки на груди и молча воззрился на нее. По мере того, как ученица рассказывала, выражение его лица менялось с сердитого на обеспокоенное, с обеспокоенного на негодующее, с негодующего на суровое.
– Ты уверена?
Марка насупилась:
– Конечно, уверена. На санитарную вырубку это даже близко не похоже.
– Место запомнила?
Марка кивнула.
– Показать сможешь?
– Еще бы.
– Тогда отдыхай. Позже наведаемся вместе. А потом я свяжусь с сельхознадзором, уточню, выдано ли кому-нибудь разрешение на проведение рубки в этом месте. И ежели да, то в каком объеме.
– Я не ошибаюсь? У нас уже лет тридцать как кедр трогать запрещено?
– Не ошибаешься.
От волнения во рту пересохло. Марка сглотнула. Похоже, назревало первое серьезное дело в ее природоохранной практике.
* * *
Марина проснулась в девять утра. Хорошо быть боссом, всегда можно опоздать на работу – и никто тебя не упрекнет.
Она зевнула и потянулась, заметив, что Тимур уже уехал – пустынная половина кровати морщилась смятой простыней. Марина разгладила ткань ладонью и поправила подушку.
Обычно ей хватало двадцати минут, чтобы умыться, накраситься, позавтракать и одеться. Но сегодня она долго стояла под душем, лениво намыливая голову, потом так же долго наводила красоту и выбирала, какой кофе сварить.
Заместитель Виктор уже несколько раз звонил, но Марина не брала трубку. Ничего страшного не случится, если она явится в офис к полудню – не так уж часто она себе позволяет подобное. Почти никогда, если быть точной.
