– Доченька, ты же понимаешь, что рисование – это не более чем хобби? – слегка заискивающе и немного осуждающе спросила мама. – Тебе стоило бы сосредоточиться на поиске стабильной работы, раз уж твой брак потерпел фиаско. Теперь ты должна рассчитывать только на себя. Ты была лучшей на курсе. И где – на математическом факультете!
– Как можно зарывать в землю такие таланты и менять их на мулевание на бумаге? – негодовал отец. – Мы дали тебе всё, что могли! Путевку в жизнь! Столько возможностей! А ты выбираешь это?
Он не был деликатным, но Лена злилась на него куда меньше, чем на маму. Он не пытался спрятать свое разочарование за тем, что желает ей только добра, не выбирал выражения, говорил то, что думал, не старался сыграть на чувстве вины. Всё по-честному.
Обычно она отмалчивалась во время таких разговоров, даже не надеясь победить в споре. Но только не в этот раз.
– Я не зарываю таланты, – возразила Лена. – Я как раз их раскрыла. Наконец.
– Лена, никто и не говорил, что ты плохо рисуешь, – подхалимски начала было мама.
– Как раз говорил. Точнее, говорила. Ты, – перебила ее Лена. – Ты всегда была против. Этот талант долго дремал во мне и наконец раскрылся. Ты хочешь снова всё разрушить, мама?
– Ну конечно! Мама теперь негодяйка! – родительница возмущенно отвернулась, применив свой излюбленный прием.
– Елена! – сотряс стены грозный голос отца. – Да как ты смеешь упрекать мать в чём-то? Как смеешь хамить той, что боролась за твою золотую медаль, когда тебе несправедливо снизили оценку? Той, что дошла чуть ли не до министра для тебя?
– Для себя, – тихо промолвила Лена.
– Что? – голос отца стал напоминать раскаты грома.
– Для себя, пап. Она сделала это для себя. Мы всё делаем только для себя, – пояснила Лена. – Она делала это для того, чтобы ее дочь стала медалисткой.
– Будто этой дочерью была не ты, а кто-то другой! – уже начала плакать мать.
Лицо отца приобрело багровый оттенок. Он всегда яростно заступался за жену. И это очень нравилось Лене. Да, к сожалению, родители нередко боролись против нее, но они определенно были командой. Они были «мы». Всегда. И, наверное, поэтому ей так остро не хватало этого во время жизни с мужем и так радовало с Сашей.
Саша. Сегодня вечером Лена и Саша должны были объявить о том, что хотят жить вместе, забрав к себе Настю. С каждой минутой разговора с родителями идея о встрече казалась всё менее и менее удачной. Надо было срочно исправлять ситуацию.
– Мамочка, ну в этом же нет ничего плохого. Почему ты так реагируешь? – сказала Лена, ласково обняв отвернувшуюся родительницу. – Разве плохо хотеть, чтобы твоя дочь стала медалисткой? Этого желают многие. Это не делает тебя эгоисткой или негодяйкой.
– Ах вот значит как? Эгоистка и негодяйка? – обиженно воскликнула мать, резко отстранившись.
– Мама, услышь меня! Я говорю: не делает. Зачем ты так? – взмолилась Лена.
– Это я-то эгоистка? – не унималась женщина.
– Мама… Ты прекрасна. Стремления твои понятны. Это были хорошие желания. Только это были твои желания, а не мои, – Лена успокаивающе погладила ее по плечу.
– То есть я, негодяйка такая, всё сделала для себя, не дав сбыться твоим мечтам и испортив жизнь? Так получается? – разразилась рыданиями женщина. – Я, эгоистка, настояла на профессии со стабильным заработком, учитывающей твои неординарные умственные способности, не для тебя? Для кого-то другого?
