К тому времени, как я стал с ними плотно общаться (к концу 82 года) – одноклассники (четыре будущих панк-рокера в одном классе!) Сантёр Лукьянов, Димка Бабич, Коля Михайлов и Макс Васильев окончили восьмилетку и разлетелись кто куда, как горошины из лопнувшего стручка. Сантёр и Бабич пошли доучиваться в разные купчинские школы с немецким языком, а Макс и Колян отправились в путяги. Михайлов учился на резчика по дереву в том же ПТУ, где до него учился Цой, а после него Горшок с Князем – настоящая кузница панк-рок-кадров, надо бы там резную доску повесить.
Поступайте в наше ПТУ
Здесь поднимут ваш КТУ.
Здесь бассейн и самбо.
И вокально-инструментальный ансамбль. У-у!
Поступайте в наше ПТУ,
Чтоб улучшить отношенье к труду-у.
Здесь научат в саже копаться,
И довольно неплохо в молотках разбираться. У-у!
Так поступайте в наше ПТУ,
Здесь научат вас сразу всему.
На досуге различные танцы.
И возможно, к нам в училище приедут иностранцы. У-у!
Николай Михайлов
Михайлов мне как-то сразу не понравился – неопрятный амбал с грязной патлатой головой, не знакомой ни с мылом, ни с расческой, и длиннющими ногтями с черными полосками грязи под ними. Он все время хихикал над чем-то своим, насмешливо глядя на меня. Эдакий здоровенный увалень, чем-то неуловимо напоминающий разъевшегося Элвиса Пресли. Сходства с королем добавляли Коле нелепейшие бакенбарды на толстой ряхе. А так типичный мудаковатый купчинский гопник. Встреть я его на темной улице – поспешил бы перебежать на другую сторону. То ли дело милейший Димка Бабич, в квартире которого и происходила наша первая встреча. Добряк Димон, благодаря трижды сломанному носу и очкам напоминал Джона Леннона. Леннон и Пресли – неплохая у меня была тогда компания.
Но стоило Коле взять в руки гитару, как я забыл и про его ногти, и про волосы – у чувака оказались идеальный слух и офигенный голос. Коля играл на гитаре Битлов и Антонова, в отличие от моих одноклассников, предпочитавших Розенбаума и прочую блатоту.
А еще у Михайлова, Макса и Бабича была группа, они играли рокешник на трех гитарах в клубе для трудных подростков в торговом центре на Альпийском переулке. Причем научил их всех играть (и Сантёра тоже!) Макс Васильев, самый креативный и талантливый из этой четверки. Бабич был на басу. Хуже всех играл Сантёр (это по мнению его друзей, – завидовали, не иначе, мне так наоборот очень нравилось), поэтому в группу его не взяли, зато он был самый симпатичный, энергичный, прикольный и веселый. А еще Сантёр выпускал самодельный (самописный) журнал с вклеенными фотографиями про себя и своих друзей, «фэнзин», как его назвали бы сейчас. По барабанам стучал пятый их одноклассник – Вовка Люлюкин, позитивный чувачок. Назывались они, естественно, по-английски, но без всякой фантазии, то FOOTSTEPS, то ROLLING EGGS. А играли какую-то непереносимую шнягу, умудряясь завоевывать призы на районных конкурсах. Ни о каком панк-роке купчинские «соловьи» тогда даже не помышляли. Да и не слышали мы его еще в 1982–1983 годах.
Макс Васильев комментирует: Вообще-то, клуб был самым обыденным для того времени. Для самых простых подростков. «Факел», кажись, звался. Насчет призов – в самую точку. В этом клубе был какой-то конкурс-отбор на городской конкурс-отбор. Все группы, что там занимались (а было их числом пять), должны были исполнить три песни отечественных авторов, две из них – патриотического содержания, ну, типа «Надежда – мой компас земной», а третья по собственному выбору. Мы рубанули «Где-то далеко, где-то далеко идут грибные дожди…» из «Семнадцати мгновений» и собственную рок-балладу «Твой новый путь был так далек…» и заняли ровно пятое место, о чем и было написано в почетной грамоте, которую нам вручили.
