Девушка поджала губы, молча развернулась и пошла обратно к повозкам. До восхода еще есть время, и она потратит его на сон.
— Леона! — позвал парень, догоняя ее и оправляя на ходу разлохматившиеся во время борьбы волосы.
Она не откликнулась. Внутри, словно в закипающем котелке, нарастало раздражение и какая-то детская досадная обида. Она ведь просила его успокоиться, оставить ее! Предупреждала, что этот путь ей нужно проделать одной! А Словцен просто плюнул на ее слова! Отмахнулся, словно от незначительной помехи!
«Ну что за упрямец!», — мысленно причитала девушка. Она коротко глянула на парня, смерив его беглым взглядом, но ослиных ушей, к своему удивлению, не обнаружила.
Она злилась. Ужасно злилась на друга за его пренебрежение к ее просьбе. Злилась, красочно представляя, какие беды и трудности он может создать, и во что обойдется девушке его самоуправство. Злилась. И одновременно стыдилась своих чувств. Противный червячок совести уже прогрыз ход в заполнившееся гневом сердце и укоризненно покачал головой. Словцен ведь беспокоится о ней… Всегда беспокоился и, конечно, сейчас не перестал, не смог спокойно отпустить одну в неизвестность… Он догнал ее, потому что переживает, хочет помочь… А она его сейчас даже видеть не хочет. Более того, еле сдерживает рвущиеся наружу резкие, обидные слова.
Она уже не дитя, за которым нужно приглядывать! А вместе с тем, она прямо просила — не ехать за ней! Просила! А он просто начхал на это! С чего он вообще решил, что в праве взять на себя ответственность за нее?! Захотел приключений?!
— Леона, — повторил друг, обгоняя девушку и вставая у нее на пути.
— Словцен, — твердо начала девушка, обогнув парня и продолжая двигаться дальше. Она еле сдерживала клокочущее внутри раздражение. — Я просила тебя не ехать за мной. Ты сам решил иначе. Твое право, — с трудом выдавила она. — Я не знаю, что ты себе придумал, но уверена, ты обманулся в своих ожиданиях. — Девушка повернулась, бросив на него бессильный и разочарованный взгляд, и расстроенно произнесла:
— Мы ведь обсуждали это… Тогда, на ярмарке! Я ведь говорила с тобой откровенно и ясно. И повторила это в письме! — Она зло сощурилась и бессильно отвернулась. — Так что будь добр с восходом вернуться назад. А я сейчас иду досыпать, — сказала она, забираясь обратно в повозку. И, уже задергивая полог, не сдержавшись, холодно добавила:
— Мне не нужен попутчик. И, как видишь, я тебе не рада.
Словцен растерянно смотрел на сомкнувшуюся перед его носом серую пропыленную ткань полога и не знал, как быть дальше. Весь день он был в пути, подгоняя коня и не давая тому толком отдыха, чтобы только догнать Леону. Он был уверен, что подруга будет рада его видеть и облегченно вздохнет при его появлении. Тогда, в Яровищах, ему казалось, что вся бравость девушки при их разговоре была напускной, и на самом деле она отчаянно трусит. Это было бы похоже на нее… Сколько он ее знал, она всегда храбрилась, даже тогда, когда дрожала от страха. Всегда, как озлобленный котенок, показывала, что сама может со всем справится и не подпускала никого близко. И только его, Словцена, подпустила… Только с ним сблизилась, только ему доверяла и только с ним была откровенна... По крайне мере, так ему казалось раньше. Он совершенно не ожидал подобного приема. Не ожидал увидеть ее такой… Такой холодной, злой, жесткой… Они и не ссорились-то по-настоящему ни разу. За что она так с ним? «Я тебе не рада» — все еще звучали у него в голове жестокие слова, так больно резанувшая по сердцу.
