Более непосредственно и без излишних прикрас описывает ту же работу старинный писатель Вазари: «Чтобы достичь такого совершенства в написании портрета Джоконды, изобретательный Леонардо, между прочим, употребил такое средство: пока Мона Лиза позировала, подле нее постоянно находились певцы, музыканты и шуты, дабы постоянно поддерживать в ней приятное и веселое настроение духа и избежать утомленного, меланхолического выражения, почти неизбежного в портретной живописи. И действительно, Леонардо совершил настоящее чудо».
Салон в богатом палаццо Франческо дель Джоконде, с музыкантами и шутами, потешавшими его молодую жену, у Стендаля превратился в великосветскую мастерскую художника, куда приезжа ла будто бы Мона Лиза, точно дело происходило не в XVI веке, а в XIX.
Другие французские писатели, в том числе Тэн, стараются доказать, что Мона Лиза стала любовницей Леонардо да Винчи. Слово слишком грубое, и доказательства не вполне убедительные. «Критики и архивные исследователи, – пишет Тэн в своем этюде о Леонардо да Винчи, – эти ужасные люди, упорно разыскивающие акты о рождении и браке, открыли, что супруг Моны Лизы, вступивший в третий брак, был уже не очень молод. Сопоставляя это с тем, что известно о Леонардо, о его красоте и славе, учитывая, что он работал над этим портретом четыре года, что он принял на свой счет (?) всю постановку, они вывели, что улыбка Моны Лизы относилась, быть может, к ее мужу – в виде насмешки, к Леонардо – по благоволению, а может быть, предназначалась для обоих одновременно».
Тэн забывает прибавить, что самому Леонардо было в то время не двадцать лет, а пятьдесят и что поэтому ссылка на возраст мужа Моны Лизы теряет значение. Гораздо основательнее замечание Арсена Гуссэ, который подчеркивает то действительно странное обстоятельство, что муж Моны Лизы согласился продать портрет жены за весьма приличную сумму королю Франциску I. Этот факт, характеризующий отношение мужа к жене и к произведению Леонардо, действительно дает ключ к разрешению загадки. Тут видны и ревность, и неуважение к личности жены, и алчность к деньгам. Такого мужа простительно было променять на Леонардо. Что касается художника, то наилучшим фактом, свидетельствующим о его чувствах к Моне Лизе, является его картина – «Джоконду» трудно назвать портретом, это больше чем портрет, это «песнь торжествующей любви». Как бы ни был велик гений Леонардо, сомнительно, чтобы художник мог создать «Джоконду», если бы был влюблен только в картину. Есть, впрочем, вещи, которые скорее чувствуются, чем доказываются. Сухая проза в подобных случаях бессильна; но «Джоконду» воспели многие поэты, и один из них, Долльфюс, кажется, ближе всех подошел к истине:
С мечтательной, загадочной улыбкой
Позирует она… Задумчив и велик,
Воспроизводит он своею кистью гибкой
Ее роскошный стан и несравненный лик…
Но вдруг кладет он кисть. Торжественно и важно
Он говорит: «Пускай пройдут века!
Я кончил этот труд: я к цели шел отважно;
Я сердцем трепетал, но не дрожит рука!
Ты, вечно русая, с небесными очами,
С улыбкой счастия на розовых устах,
Как ныне, будешь властвовать сердцами,
Когда мы оба превратимся в прах!
Века веков тебя не переменят.
Всегда бела, румяна и нежна…
Пусть зимы лютые ряд зим суровых сменят,
В твоей улыбке – вечная весна!
О смерть, приди! Я жду тебя спокойно.
Весь мир свой внутренний я в этот образ влил:
