…Пожелтевшие страницы оперативного дела «Энормоз» и дел причастных к «атому» источников информации и по сей день хранят на оперативных письмах, шифротелеграммах и справках пометки коллег Квасникова, среди которых выделяются лаконичные и строго конкретные его личные указания.
И еще. Сохранились и оценки, лично составленные главой проекта «Уран» на добытые «гвардейцами Квасникова» сведения, которые предназначались узкому кругу лиц, допущенных к таинственно получаемой информации разведкой госбезопасности из-за рубежа.
Справка. Десятилетиями возникает вопрос в среде ученых-ядерщиков и разведчиков:«… действительно ли именно разведка обратила внимание на возможное военное использование атомной энергии»? А как же Курчатов? Другие наши физики-ядерщики? Обратили внимание – да! Но не создавали, сразу следует оговориться (хотя об этом якобы «противостоянии» в девяностых годах прошлого века много писала пресса, говорило радио и показывали интервью по телевидению…). Никогда профессионалы из числа атомных разведчиков, а также ученый-историограф НТР Барковский, не поддерживали и даже опровергали саму мысль, что атомная бомба появилась только благодаря усилиям разведчиков! Ее создавали ученые и специалисты, а разведка лишь помогала в решении научных и технических задач.
Историограф Барковский в унисон своему руководителю Квасникову разъяснял ситуацию с информацией по атомному оружию в мире и в Союзе следующим образом:
«В СССР, за исключением Игоря Курчатова и тех ученых, никто не помышлял о военном варианте использования атомной энергии. Не думали о таких возможностях и ученые США. Лишь физики, бежавшие из нацистской Германии, знали, какую опасность для человечества представляет ядерное оружие.
Ведь Германия буквально стояла на пороге создания принципиально нового оружия… Многие физики Германии обосновались в то время в Англии. Среди них Макс Борн, Рудольф Пайерлс… Естественно, англичане ухватились за идею создания атомного оружия…»
Что происходило в разведке в преддверии Второй мировой войны? В 30-е годы разведка госбезопасности проводила в интересах страны весьма полезную работу по экономическому и научно-техническому («техническому») направлениям.
Степень готовности к работе научно-технической разведки в годы войны была весьма ограниченная. Ей стали придавать особое значение в самый канун нападения Германии на Советский Союз. Да, оценки добываемой информации шли положительные, и работа велась по заданиям Инстанции. Однако даже сама структура в системе госбезопасности и внешней разведки была более чем скромная, хотя само направление было выделено в самостоятельные отделения (8-е – в 1930-м и 10-е – в 1938-м годах). Но тревожил вопрос с кадрами…
Справка. Когда Квасников пришел в отделение в 1938 году, он оказался там «сам четвертый». И вот что он увидел в стенах разведки: «Перед войной разведка была полностью ликвидирована: было много арестов, разгром полный. После моего оформления в отдел разведки я обнаружил трех человек. Все новички…»
Но уже в следующем году его назначили руководить научно-техническим направлением. Пришедший в разведку одновременно с Квасниковым ее начальник Павел Михайлович Фитин быстро разобрался в потенциальных возможностях нового сотрудника. О нем вскоре стали говорить, как о человеке, который «обладал цепкой памятью, незаурядными аналитическими способностями, имел познания в разных областях науки и техники… Но имел и собственное мнение
