– Но зато по остальным предметам я со всем разобралась раньше всех, – поспешила успокоить ее Саша, – так что мне разрешили заниматься дома самообразованием, но одной все время скучно, поэтому время от времени я все равно хожу в школу, особенно на уроки истории. У нас учительница рассказывает много таких интересных вещей, каких не узнаешь из книг и Интернета, мы вместе додумываем историю.
– Совершенно права ваша учительница, – подсел к нам Чевычелов с ещё почти полным бокалом шампанского. – Историю нужно не зубрить, а постигать и додумывать. Додумывать историю – особый талант, ведь додумать можно как угодно, а нужно додумать правильно – так, как было на самом деле. Ведь что мы имеем? Факты, и далеко не всегда они складываются как пазлы. Что-то всегда приходится додумывать.
Чевычелов по-прежнему любил поболтать, но говорил теперь спокойнее и медленнее, держался прямее, и вообще стал довольно импозантным мужчиной, в чем несомненная заслуга его супруги Леночки.
Я рассказала ему о призраке Барина. Даже на собственной свадьбе не могу хотя бы на время полностью отключиться от работы.
– Там некоторые дубы в лесу ещё помнят того Барина, им лет по триста – не меньше, – начал Чевычелов увлеченно. – Саму усадьбу местные давно уж разнесли по кирпичикам на хозяйственные нужды, ни камешка ни оставили, а дубы остались… Дуб вообще особенное дерево, дарит силу и мудрость… Барин был человеком очень образованным и учил грамоте своих крестьян, увлекался живописью. Но, к сожалению, ни одна из его картин не дошла до наших дней, но сохранились обрывки его дневников. В нашем краеведческом обществе есть копия. Так что если нужно…
– Очень нужно, Станислав Алексеевич, – взмолилась я.
Считайте, что дневники Барина уже у вас, – заверил Чевычелов.
ГЛАВА 6
1
На мне было все то же серебристое платье, но камер поблизости уже не было. Зато в небе светила луна, похожая на кусочек порезанного кружками лимона. Только бросить в чай и добавить апельсиновой цедры и немного имбиря и мяты.
Рядом остался только один человек, который называл себя моим импресарио.
– Завтра вам позвонит одна моя хорошая знакомая, я организовал встречу с одаренными детьми, юными художниками.
– Но что я могу им рассказать? – недоумевала я, по-прежнему чувствуя себя самозванкой в серебряном платье.
–Не скромничайте, Инга Николаевна, – блеснул из темноты улыбкой знакомый. – Вам определенно есть что рассказать детям, для этого у вас есть все – и талант, и опыт.
Я хотела сказать "вы мне льстите", но подумала, что эта фраза может обидеть моего названного импресарио и спросила:
– А куда мы идём?
– Хороший вопрос, – снова блеснула улыбка в темноте. – Хочу вас кое с кем познакомить…
Помолчав несколько секунд, он добавил:
–С очень полезным человеком.
Мы вышли из темноты на ровную асфальтовую дорожку, освещенную с обеих сторон причудливыми фонарями.
Она вела к большому красивому дому из красного кирпича, похожему на замок и отгороженному от всего мира непроницаемыми воротами.
Мой знакомый нажал кнопку звонка и предстал перед зорким глазом системы видеонаблюдения.
– Алмаз, я, как и обещал, сегодня с гостьей, – сказал он, имея в виду, очевидно, меня.
Створки ворот расступились перед нами.
У порога нас приветствовали каменные сидящие львы и приглашали присесть каменные скамейки в форме такс, но нам было не до этого, нас ждал хозяин.
Дверь открыла женщина, красивая цыганка где-то моего возраста в бирюзово-золотистом платье и таком же головном уборе, отдаленно напоминавшем корону.
