– Не говори глупости. Ты меня знаешь. Надеюсь. Представь себе – я кого-то пошла и убила … И все-таки, у них могут возникнуть подозрения. В ту ночь я была в городе. Мы разговаривали – Уолш и я. Понимаешь? Они об этом не знают, но могут узнать. Не представляю, какие у них методы, но могут быть отпечатки пальцев … на ручках дверей…
Живая Легенда поразмыслил.
– Ты бывала у него в доме, – заметил он. – Конечно же на ручках отпечатки. Они ведь сами собой не выветриваются.
– Я об этом и говорю. Так что может случиться какая-нибудь глупость … в общем, я в этом ничего не понимаю, но чувствую себя … как-то … Понимаешь?
Живая Легенда надолго ушел в себя. Затем он взял из вазы еще один орех.
– Так значит, это ты. Ты убила Уолша.
– Что!
– Я так и думал – либо ты, либо японцы. Что ж. Значит – ты.
– Да нет же! – она обхватила голову руками. – Ты что, дурак, что ли, простых вещей не понимаешь!
Он хорошо помнил этот ее жест. Когда они были любовниками, жест этот означал, что он ведет себя как невообразимый, доисторический, ужасающий кретин.
– Ну, извини, – сказал он. – Не мечись так. Это ужасно действует на нервы.
– Посмотри на меня! Неужели я выгляжу как женщина, способная убить? Когда ж ты наконец повзрослеешь!
Она покачала головой. Встав, она схватила бутылку с серебряного подноса и налила в стакан до половины. Пригубила. Живая Легенда съел еще орех.
– Я не желаю ни в чем быть замешанной, – сказала Хелен сердито. – У меня нет времени на все это блядство. Что мне действительно нужно – хорошее алиби.
Спокойно глядя на нее и никак не показывая – хочет ли он, чтобы она продолжала говорить, или убралась бы вон из номера, из отеля, из его жизни, Живая Легенда съел еще один орех.
– Мне нужно, чтобы ты им сказал, если тебя спросят … только если спросят, понимаешь? … не нужно самому говорить, если не просят … Ты должен им сказать, что я провела ту ночь с тобой.
Он не ответил. Она поставила стакан на стойку мини-бара, подошла, села рядом с ним и даже заютилась слегка, задвигалась, прижимаясь к его плечу.
– Сделаешь? Ради меня? Ну, вроде, как одолжение? Тебе они поверят, это точно.
– Хорошо, – сказал он без энтузиазма. – Это какую же ночь ты со мной провела?
– Что-что?
– Ты сказала что провела со мной ту ночь. Какую именно ночь?
Она закатила глаза. Затем терпеливо повторила:
– Ночь, когда убили моего зятя.
– Ага.
Он медленно кивнул, раздумывая.
– Где ты был в ту ночь? – спросила Хелен.
– Я не помню.
– В Калифорнии?
– Хмм. Нет.
– В Пенсильвании?
– Может быть.
– Нужно знать точно.
– Ага.
Он съел еще орех. Она погладила его по плечу.
– Как дочь? – спросила она.
– В порядке.
– Так ты запомнишь? Я была с тобой. В Пенсильвании.
– Да.
– И у нас был секс.
Он нахмурился.
– Разве?
– Нет. Но ты скажешь им, что был. Если тебя спросят. Не возражаешь?
– Сузуки может обидеться.
– Что еще за Сузуки?
– Женщина, с которой я нынче сплю.
– Н-да … – Хелен встала и опять схватилась за голову. – Как можно спать с женщиной, которую зовут Сузуки, скажи мне?
– На самом деле у нее другое имя, – объяснил он. – Я не помню, как ее на самом деле зовут. Она японка. Я зову ее Сузуки, потому что это мой любимый персонаж.
– Черт знает, что такое…
Она решила, что будет очень терпелива. В течении следующего часа они выяснили что, оказывается, в ночь, о которой шла речь он все-таки был один. Затем они условились, что он скажет, если его спросят, что привез он ее на свое ранчо и провел с нею ночь, а потом, утром, доставил ее на станцию и посадил в поезд.
