Лес не всегда может помочь нам. Как красный колокольчик не может защитить нас с Акселем от всего, что здесь происходит, так лес не смог уберечь ягнят отца от волка Гримм.
Если в этом мире существует более одного вида магии, возможно, эти две силы не могут противостоять друг другу.
– Сохраняй спокойствие, – шепчу я Акселю, не отрывая глаз от животного. – Не поворачивайся к ней спиной. – Я дочь пастуха. Я знаю кое-что о том, как вести себя с хищниками. – Что бы ты ни делал, не…
– Бегите! – кричит кто-то. Женщина. Мама?
Я несусь вперед, не раздумывая. Я ничего не могу с собой поделать. Что, если это правда она?
Аксель выругался и бросился вслед за мной. Я мчусь по красной тропинке. Она извивается, как река. Я лихорадочно всматриваюсь в надвигающуюся темноту, пытаясь разглядеть хоть какие-то признаки темных волос, светлой кожи и гибкой фигуры матери. Я не могу дышать, иначе бы позвала ее на помощь. Страх лишил меня дара речи. Волчица, должно быть, преследует нас. Любой хищник напал бы на кого-нибудь достаточно глупого, решившего убежать.
Но, как только я начала бежать, уже не могу остановиться, поэтому лишь ускоряю темп. Аксель не отстает от меня. Мы гремим рюкзаками, снаряжением и топаем ботинками. Ничто не сравнится с грацией волчицы. Волки бегают скрытно и бесшумно, а волки Гримм и подавно. Зверь может напасть на нас в любой момент. Ее когти разорвут нам глотки. Аксель на шаг позади меня. Волчица схватит его первым.
Я тянусь за ножом, прикрепленным к моему рюкзаку. Просто перочинный нож. О чем я только думала? Мне стоило взять топор.
Я обнажаю лезвие. В трех футах впереди красная дорожка изгибается там, где пересекается со стволом гигантского дуба. Я резко останавливаюсь и оборачиваюсь. Если повезет, Аксель пробежит мимо меня и спрячется за деревом. Но вместо этого он врезается в меня. Я выпускаю из рук фонарь и нож.
Фонарь падает на землю. Нож летит вслед за ним. Воздух со свистом вырывается из моих легких, и пламя свечи гаснет.
Я отступаю назад, стараясь не упасть. Что-то врезается в меня сзади. На один ужасный миг мне кажется, что это волчица, но у нее нет ни шерсти, ни клыков. Мокрое лицо прижимается к моей шее.
– Не дайте ей меня съесть, – плачет женщина.
Нет, не женщина. Не мама. Всего лишь девушка.
У меня поднимается грудь, когда я вдыхаю исходящий от нее запах свежего молока и одуванчиков.
– Хенни?
Я изумленно смотрю на подругу. Хенни, которая никогда не приходила на лотерею, потому что так сильно боялась Леса Гримм, сейчас здесь, в самом его сердце. Мне почти не видно ее в темноте. От нее остался только силуэт и два мерцающих зрачка. Я с трудом подбираю слова.
– Как ты?..
Аксель хватает меня за руку.
– Неважно. Лезь!
До того как я успеваю ответить, он поднимает меня, практически закидывая на первую ветку дуба. Я нахожусь в семи футах над землей. Неуклюже цепляюсь за ветку и встаю. Хенни взвизгивает, когда Аксель подсаживает ее сразу после меня. Ей труднее забраться на ветку. Я тяну ее наверх, а Аксель толкает снизу.
– Скорее! – Чудо, что волчица Гримм еще не напала на Акселя.
Наконец Хенни забирается на ветку. Следом Аксель прыгает на дерево несколькими ловкими движениями, которые я не могу разобрать в темноте. Хватается за ветку и поворачивается всем телом, пока не оказывается на ней верхом.
– Выше, – кричит он.
Мы втроем лезем по дубу. Нам с Хенни мешают юбки, но они волнуют меня меньше всего. Мысли о волчице поглощают меня целиком. Это правда, что волки не лазают по деревьям, их когти не втягиваются, как у лис и кошек, но у волков мощные задние лапы. Они прыгают. И волчица Гримм, без сомнения, еще более искусна в этом.
