Отец как-то говорил, что она ещё не была достроена, на чём он настаивал, но руководство не видело в этом смысла. Почему-то эти слова вспомнились второму мальчику. Они его насторожили.
Земля уже потихоньку покрывалась опавшими хрустящими осенними листьями. Над лесом нависал слабый туман. Выглядело и слышалось пугающе.
Мальчишки затаились за стволом огромного бука, стоящего совсем рядом с клеткой.
Сердце замерло, слух обострился.
– Вон! Смотри! Вон они! – с придыханием крикнул шёпотом первый.
– Где? Я ничего не ви…
Слова застыли на его губах. Прямо напротив них на земле сидело несколько чудовищ. Красные горящие глаза смотрели в его глаза.
Одна из тварей начала постукивать своим клювом. Листва под его лапами и хвостом зашевелилась. Другие тоже начали щёлкать клювами.
Опасно.
– Нам нужно уходить, – еле выдавил из себя младший. И сделал шаг назад.
Тварь тут же гаркнула в его сторону.
Страшно! Как же стало страшно вокруг: ночь, темнота, холодная земля, открытый луг, который обязательно надо пересечь, чтобы спрятаться.
Бежать, бежать, бежит, он бежит дальше оттуда.
Высокие травы били по лицу, пальцы рук холодели, ноги наливались свинцом… Ноги, которые внезапно стали чужими.
Он упал.
Кто-то очень сильный и тяжёлый наступил на него, когти впились в спину. Запах сырой земли ударил в нос, опавшая кора поцарапала щёки, попала в глаза, вызвав слёзы.
Он почти терял сознание, почти задыхался…
Его слегка подкинуло, он снова упал, пересчитав все косточки грудной клетки своими внутренностями. Мальчик тут же был оживлён шоком от боли. И только эта боль заставила его потянуть за ниточки части своего ужасно хрупкого тела, чтобы собраться и попробовать рвануть. Но было уже поздно двигаться куда-то.
Внезапно раздался раздирающий всё, душу и тело, крик. Кричал от боли его друг, совсем рядом.
Мальчик обернулся. Его чуть не стошнило. В трёх метрах корчился старший из двоих – на нём сидел, вцепившись в плоть, грибус и точечными сильными ударами выклёвывал мякоть и дробил кости. Вторая тварь, которая до этого наслаждалась вторым мальчиком, неуклюже расправив лапы-крылья, подскочила к трапезе. Началась потасовка. На заднем плане по клетке на свободу карабкались ещё грибусы.
Мальчик не мог отвести глаз от зрелища. Закончив драку, две твари решили есть с разных концов. А он видел каждую мелочь – кровь на клюве, на перьях, выходящие внутренности, слёзы, стекающие из пустых глаз, так похожих на его глаза.
Он смотрел внимательно. И приглядевшись, он увидел своё лицо. Он услышал знакомый смех. Грудь наполнилась тяжестью свинца. Морда грибуса расползлась в человеческой улыбке-оскале. Прямо как у его отца…
Он проснулся. На своей кровати, нет, не на земле. Но ощущения остались. К тому же он ничего не видел: всё сливалось, слипалось в мерзкую жижу.
– Срочно! Помогите! Кто-нибудь… Пожалуйста…
Его голос был слаб, настолько, что он слышал себя с трудом. Тихий…
Ещё секунда зависания, и он упал в пустоту.
Резкая вспышка боли в груди – наверное, так чувствуется выстрел – мгновенно вырубила его. Тяжёлое редкое дыхание отголосками доходило до вакуума, в который он погрузился, – без понимания, кто он, без чувствования своего тела, лишь утопая в духоте.
Спустя какое-то время он наконец проснулся. Теперь по-настоящему. Постепенно приходило осознание реальности и снов.
Нос был забит. Было сложно дышать. Он что-то бормотал, возможно, стихи. Ему жарко. Он умер. Трижды: два раза во сне, один наяву.
