Но бывший спецназовец не пожелал смириться с неизбежным. Он снова обратился к своему другу с просьбой забрать дочь в Лес, где, по слухам, у неё был шанс избавиться от недуга.
Дело было непростым, не под силу обычному фермеру или челноку. Только вот друг Виктора известный под прозвищем «Бич», имел устойчивую репутацию человека, способного справиться с проблемой любой сложности – и репутацию эту подтвердил. Он переправил девушку за МКАД, где та присоединилась к «аватаркам», бывшим жертвам Зелёной Проказы, а потом и к «почтовым белкам». Эти девчонки (все, как одна, рыжеволосые, зеленокожие и отличающиеся чрезвычайной ловкостью) сделали своим главным занятием доставку депеш, писем и мелких посылок по всему Лесу. Ярослава (в Лесу её имя сократили до «Яськи») вскоре завела дружбу с Бичом – Яське было невдомёк, что егерь опекал её, в память давней дружбы с Виктором. Сам же отец никак не мог помочь дочери – вырывать девчонку из рук санитаров и сопровождавших их полицейских пришлось буквально с боем, так что следующие несколько лет он провёл на нарах. И если бы не ещё одна история, способная стать сюжетом уже не мелодрамы, а полноценного фильма ужасов – не видать ему дочку, как своих ушей.
Но жизнь распорядилась иначе. Теперь Виктор – Хранитель Норы и, по совместительству, супруг самого уважаемого среди егерей медика. Который – вернее, которая – как раз и обнимала его сейчас за плечи, сопровождая этот жест игривым покусыванием за мочку уха.
Ева бесцеремонно завладела футляром.
– Не видишь, что ли – залито воском! – сообщила она, осмотрев посылку. – А вот и печатка оттиснута…
Действительно, зазор между крышкой и цилиндром был заполнен желтоватой массой, на которой отпечатался силуэт дерева. Дуб, подумал Виктор. Или ясень. Или, может быть, граб. Лешаки обожают деревья с широкими, развесистыми кронами – и огромные, по плечо иной сталинской высотке. Такие зелёные великаны можно сыскать только в Лосинке, на Воробьёвых горах, да в обожаемом лешаками Терлецком Урочище.
Тем временем женщина, орудуя ножом, освободила крышку от воска и вернула футляр Смотрителю.
– Давай уже, откупоривай!
Видно было, что ей не терпится взглянуть на содержимое.
– Сама, что ли, не могла?
– Мне не положено. – вздохнула Ева. – Лешаки шлют такие послания в самых важных случаях, и ломать их печать может только адресат.
– Так мы же одни. Кто увидит?
– В Лесу никто не бывает один. – отрезала женщина. – Разве что, под землёй – в метро ещё где-нибудь. Да и то… в общем, хватит спорить, открывай уже!
В футляре оказался берестяной свиток. Виктор извлёк его, неловко орудуя пальцами единственной руки, и протянул жене.
– Разрешаешь?
– Зачем спрашиваешь? Будто мне есть, что от тебя скрывать!
– Порядок есть порядок. – Ева развернула бересту. – Говорю же: лешаки крайне чувствительны к таким вещам. Свиток предназначен тебе, но если ты не против, я тоже могу прочесть. Они не обидятся.
Виктору покачал головой: усвоить тонкости здешнего этикета было непросто. Во всяком случае, за те два с небольшим месяца, что он успел прожить к Лесу.
– О, как! – на лице женщины проступило изумление. – Ты только прочти, что они тебе предлагают! Вот уж не ожидала…
Виктор принял свиток. Тёмные буквы, похожие на руны, отчётливо выделялись на светлом фоне. Они были не написаны чернилами или тушью – скорее выдавлены в мягкой бересте.
– Пальцем процарапано. Помнишь, какие пальцы у лешаков? Те же сучки. – прокомментировала Ева. – На древних грамотах, которые из новгородских раскопок, точно так же писали.
