Леса изначальные - страница 4

«Если всё обойдётся, – подумал Мал, – Подарю Лесному Деду самую-самую щедрую жертву. Может, даже то медовое лакомство с орехами, которое дают на праздник». Толовчане всегда чтили в первую очередь Лесного Деда – он им был ближе всех остальных богов. Наравне с ним поминали разве что Матерь Землю и Воду, Мокушу.

Невозможно, однако, долго дрожать. Постепенно Мал немного успокоился. Его даже стало клонить в сон от жара костра. Мальчик чуть отодвинулся от огня, чтобы не обжечься, и уронил голову на колени.

Странный сон. Снилось Малу, что он будто летит над землёй, не иначе как на солнечной колеснице, и видит деревеньки толовчан, топлян, боровичей. А вот и совсем большое село, огороженное огромной бревенчатой стеной. Да не село это, наверняка, а Ладога, никогда не виданный им город. Сколько людей-то! Он столько зараз никогда не видел.

Но что это? Город начал расти прямо на глазах, переливаясь за стену как тесто из квашни. Домов и людей становилось всё больше, да каких домов! Огромных, будо несколько срубов поставили друг на друга. И какая красивая резьба! У мастеров, которые их делали, были золотые руки. И одежда на людях, которые в них жили, становилась всё богаче, сплошь заморские шелка и бархат.

А на некоторых домах отчего-то золотились невиданные им золотые кресты, похожие на знак Дабога, только не совсем.

И городов таких становилось всё больше, они покрывали всю землю, а леса становились всё меньше, будто съёживались. Куда же? Как тогда охотиться будут? Мал хотел было крикнуть, предостеречь, но кто бы его услышал… Люди занимались чем-то непонятным, на полях сражений множество воинов бились друг с другом, хрипели кони и лилась кровь…

А потом дома и вовсе стали невиданными, каменными, сказочной красоты, и люди стали одеваться совсем уж сказочно. Кто-то копался в листах, похожих на бересту и скленных между собой, с таким видом, будто делал нечто страшно важное, кто-то возился с отварами из совсем уж непонятных трав…

А ещё были другие люди, грязные и оборванные. Они бежали по широким улицам невиданных городов с криками: «Свобода!». И вновь бились люди, и вновь текла кровь…

А потом дома и вовсе взмыли под небеса, зажглись холодным внутренним светом. По улицам сами собой ездили телеги, и ночь от этого света стала похожа на день… Что это? Сам Змей Огненный идёт-шумит и светом пышет. А что, если б увидел его? Если бы он во плоти был? Точно бы съел, тут уж даже на могилку к знающей бабке не ходи. У! Зверюга страшная с клыками железными ревёт! Подцепила что-то и понесла добычу. Какой страшный! Он таких огромадных зверей никогда не видел! Да ещё хищных!

И людей-то сколько! Девок голоногих, мужиков патлатых.

Всё, хватит! Мал словно взмыл в воздух, подлетел к совсем прозрачному, огромному окну – и как такое сделали? – и увидел другого мальчишку, в чудной одежде, как две капли похожего на него самого…

И темнота…

Он проснулся и неловко встал – тело затекло от сна в неудобной позе. За спиной занимался сизый рассвет, костёр едва тлел и чадил дымом. Что ж, если духи и приходили ночью, то ушли ни с чем.

А сон… Мал понимал, что это неспроста. Что-то случилось. Что-то очень странное.

И сон непременно нужно рассказать старейшине, чтобы объяснил. Ведь что-то же он должен значить?

Мал подхватил туесок – хорошо, что лежал рядом, а то непременно бы позабыл и получил бы от матери хворостиной. Нужно поскорей набрать грибов, как просила, и домой. Он знал грибную полянку, где туесок можно быстро наполнить. Там подосиновик на подосиновике, и какие! Хорошо ещё, что этого места никто не видел, а то бы быстро разобрали, и ему пришлось бы долго блуждать по лесу.