Ар не стал отказываться. На душе было тошно, так что ему все равно было, что за мутная жидкость в стакане. Он выпил ее залпом и почувствовал приятное тепло, спустившееся по пищеводу в желудок.
– Так чего же ты пришел, Ар? Что-то случилось с Наем? – в отличие от Аарона, он тянул свой напиток из трубки. – Хочешь еще мутяки? Мутяка – хорошее название , – подумал Ар. Он кивнул, и робот привез еще один стакан.
– Ты прав, дело в Нае, – Ар немного потупился.
– Я сразу понял… Без обид, но ты ведь не являешься в последнее время, когда тебе хорошо. Выкладывай, я слушаю.
Аарон был благодарен давнему другу. Ему действительно очень не хватало того, кто мог бы его выслушать. В нем накопилось много боли, и теперь его словно прорвало. Он начал издалека, чувствуя потребность в этом, но Гира слушал его, не перебивая, хоть многое из всего этого было ему уже известно. Аарон говорил долго и сбивчиво, перепрыгивая с рассказов об Аурике на Ная и обратно. Когда он дошел до сути последних событий, Гира слушал очень внимательно. Наконец, Аарон подытожил свой рассказ сомнением.
– Я не знаю, Гира. Я не знаю, что сказать. Мне очень страшно. Тебе-то я могу в этом признаться! – он с надеждой смотрел на Гиру. – Что мне делать? Вдруг все это фуфло? Может, никакого метода нет и я нашел в сети всего лишь мошенников? Я променяю полжизни, которые мог бы провести с Наем, на мнимое выздоровление? Скажи мне что-нибудь. Скажи!
Аарон выглядел жалко. Он вряд ли кому-либо, кроме лучшего друга, мог высказать свои страхи. Ему было невозможно стыдно за них, потому что медиа и сеть годами вдалбливали в головы образ героя-родителя и самопожертвование в этом образе играло важную роль. А теперь он признавался кому-то, кроме себя, что ему страшно заплатить половиной жизни за выздоровление сына.
Гира слушал и молчал, а когда Аарон закончил и молча уставился в стену рядом с тем местом, где сидел на диване Гира, начал говорить.
– Ар, не стыдись. Мне бы тоже было не по себе. Твоя история ужасна, но довольно проста. Не знаю, может, ты расстроишься, узнав об этом, но ты далеко не первый в этом мире, кто стоит перед таким выбором.
– Признаюсь честно, весь мир – это одно, а когда это касается тебя – это совсем другое, – Аарон уже не скрывал своих истинных переживаний. Гира все равно раскусил действительную природу его страданий.
– Да, друг. Но ты забываешь, что весь этот мир, который ты упомянул, состоит из таких же индивидуальностей, как ты. Мне кажется, суть в том, что многие уже сделали ЭТО. Пожертвовали собой ради близкого. И, скорее всего, у всех их были такие же переживания. Посмотрим на проблему с другой стороны, – Гира подсел к Аарону ближе, глядя прямо в глаза. И тут он осекся и проговорил вдруг заговорщицким тоном, обращаясь как бы к кому-то другому: – Тебе не помогут слова, Ар, нет. Тебе нужно это ПОКАЗАТЬ!
Между ними повисла пауза и, наконец, Аарон понял, о чем говорил ему товарищ.
– Не-ет, – мотая головой, проговорил Ар. Гира все еще смотрел ему прямо в глаза, как удав. – Я не стану ничего глотать. Думать забудь.
– Слушай, у меня нет цели посадить тебя на галлюциноген, – он наклонил голову, как собака, пытающаяся рассмотреть детали. – Ар, я не смогу тебе объяснить без визуализации. Сейчас не время для нюней. Только так ты узнаешь ответы.
Пустота в душе Аарона не исчезала, и в ней утонули установки минувших лет. Его друг Гира был увлеченным наркофилом, перепробовавшим, казалось, все на свете. До этого Ар никогда, несмотря на неоднократные попытки Гиры, не соглашался ничего пробовать. Но сейчас ему нужен был ответ. Ответ на чрезвычайно сложный вопрос, который, по-видимому, мог дать ему Гира.
