За ней подтянулись другие…
Но видели их не все.
– Чиста, почему ничего не происходит? – Петрус осмеливался задавать вопросы лекарке только в присутствии Пирита. Так, по крайней мере, придурковатая старуха не рискнёт притвориться глухой.
– Происходит.
– Но почему ничего не видно?
– Всё не так, как выглядит, душа моя! Не верь своим глазам!
– Тебе легко говорить, у тебя ж нет глаз! – своей шутке Петрус посмеялся в одиночку.
– А тебе твои глаза мешают видеть главное, словно мускатный орех – блюду, приправленному благородным шафраном!
Если бы Петрус мог, он ударил бы старую хрычовку. Его бесили подобные сентенции. Ими она будто ставила его на место. Не грубила, не одёргивала. Но умела так всё обозначить, что сомнений, кто есть кто, не возникало.
– Так что, что же происходит? Расскажи, раз ты видишь! Правда, не понимаю, чем! Хо-хо!
Чиста вся была со своими девочками. Как же ей хотелось им помочь! Обеим, не выбирая! Хватит двух смертей! Но глупый мальчишка пристал, как мокрый лист! С ним нельзя было ссориться. Но и рассказывать всего было нельзя. Как он удивился бы, если бы узнал, что по совету той самой Агнии-синеножки, что никогда не боялась брать на себя главную тяжесть, она, слепая Чиста, видит окружающее …его собственными глазами! Он лекарь, и неплохой. Ей нужно его зрение. Поэтому ссориться с ним не с руки! Чиста не отрывала «незрячих» глаз от камня.
Петрус назло ей открыл рот, чтобы продолжить развлекаться вопросами, но тут единовременный «Ах!» толпы прервал его каприз. Камень двинулся!
Камень двинулся, хотя к нему никто не прикасался!
Конец ознакомительного фрагмента.
