– Да, товарищ Панкратов… Я слышал, вы инициативный человек. И по результатам стрельб отличились. Может быть, вам подумать о партии? Раз вы такой сознательный? Сколько вам ещё комсомольцем быть – возраст-то уже подходит?
– Ну, мне до 28 ещё больше двух лет. А из-за проблемы СИ их ещё прожить надо, а это вряд ли. Уж очень это испытание будет суровым. А партия… Я лётчик. Мне бы летать да стрелять, да дайте мне оружие хорошее. А агитировать – так я напутаю что-нибудь, только хуже сделаю. Нет, моё дело – боевая подготовка.
Комиссар наморщил лоб, как бы что-то вспоминая. Кажется, беседа со мной ему нелегко даётся, вон и капли пота на лысине выступили.
– Да, товарищ Панкратов. Вот вы говорите, есть у нас преимущества, и надо их использовать. Это очень правильно. А вы сделайте стенгазету, вот, как ту, о стрельбе, где и объясните наглядно наши преимущества. Это и боевой подготовке послужит, а? Товарища Елизарова (это тот самый техник художник) я попрошу вам помочь. В общем, вы подумайте, мне кажется, у вас может получиться, а это важная комсомольская работа, наглядная агитация.
Наш комиссар простоват, но деятельный. Немедленно отправился к особисту, в долгий ящик не откладывает. Вскоре из-за двери послышались крики, разговор на повышенных идёт. И вот выскакивает комиссар от особиста, весь растрёпанный и красный, и вдруг мне прямо в лицо выкрикивает:
– Не будет у нас кличек! Я не допущу. Мы армия, а не банда!
А выражение «проблема СИ» прижилось. Нет-нет да кто-нибудь так скажет. А ведь я просто пошутил.
А что, может, комиссар и прав. Делать сейчас нечего, самое время рисовать. И народу развлечение. Идеи у меня быстро возникли, и мы с Женей Елизаровым начали творить. Женя не просто хорошо рисует – он два года проучился в Киеве на художника, но ушёл в техники. Манера его – как будто комиксы. На ватмане три картинки разместились, но выразительные. На первой пилот чайки (размером чуть ли не больше этой чайки) с физиономией деревенского дурачка пересчитывает пролетающих рядом трёх ворон. Правой рукой указывает на них пальцем, на левой пальцы зажимает (каждая рука размером с мотор). А из-за тучки на него пикирует сзади пара мессеров. Это я настоял, что именно пара – пусть привыкают, что немцы летают парами. Подпись: «ворон три штуки, так и доложу в штабе».
На второй картинке лётчик с льняными кудрями смотрится в зеркальце, а мессеры пикируют со стороны солнца. Подпись: «мне на солнце смотреть неудобно, пусть оно посмотрит на меня, красавца лётчика».
На третьей у лётчика на шее огромный красный чирей. От него даже лучики идут. Мессеры на этот раз заходят сзади, из ведущего торчит огромная злодейская рожа, изо рта злодея фашиста текут слюнки. Подпись: «не могу оглянуться, у меня чирей».
Газета имела большой успех – не только лётчики, но и техники и оружейники толпились, смотрели, смеялись. А вот у комиссара чувства смешанные:
– Вы с товарищем Елизаровым хорошо нарисовали, но ведь это не то. Где здесь наши преимущества? У вас сатира получилась. Это тоже нужно, но сейчас, в такую погоду, людей надо вдохновить. А то от дождей раскисли, вон, драки уже начались. (Тут мой Мейсун отличился. При росте 170 и весе 72 татарин плечист и силён. На турнике крутит солнышко без проблем, а выход силой точно больше 10 раз делает. Характер у него горячий, за справедливость он горой, дать в морду для него естественный поступок. А матом ругаться позамысловатее – кажется, он это считает долгом каждого татарина. Я ему подсказал пару выражений, так он с восхищением смотрел).
