Миша оглянулся на Кроса, что ковырялся вместе со старцем в копне травы у амбара, и попытался представить возможный поединок с великаном. Однако, что он не выдумывал, всё одно кончалось свёрнутой Мишиной шеей.
Пока мужчина работал, он ни разу не вспомнил о прежней жизни. С каждым часом она становилась всё дальше от его мыслей и всё меньше цепляла сравнением с нынешней реальностью. Будто улепётывающие чёрные пчёлы уносили воспоминания с собой в неизвестность. Незаметно для него настоящее довольно скоро заполонило собой все уголки и закоулочки разума. И как ни странно Миша уже стал получать удовольствие от новой действительности. Радовался растущей в нём силе и сноровке. Свободе от таявшего на глазах груза не столько лишнего веса, сколько всей накопленной тяжести представления о себе самом. Пребывая в монотонном труде на дворе старика, вдыхая напоенный ароматами разомлевших на солнце трав воздух, ему как-то разом стало понятно, что он постоянно был чем-то озабочен прежде. Был скован надуманными запретами, именуемыми комплексами, которые отчего-то потеряли теперь свои основания. С огромным удовольствием он ощущал теперь себя без этой давящей грудь ответственности за дела, которые не имели никакого значения для его жизни. Для его настоящего призвания. Так что же это было ранее? Жалкая куча уловок скрыть себя от мира, спрятаться в некоем деятельном бездействии? Наконец-то, с уходом пчёл он стал как очищенный от ядовитых примесей раствор. Кристально чистая жидкость в наполовину освободившемся стакане. Теперь он готов наполниться новым содержанием.
Вечером, когда солнце окрасило золотом венец крыши дома старика, Гобоян пришёл к Михаилу и принёс ему еды. Они вместе отужинали, и старик высоко оценил проделанную мужчиной работу.
– Ты на правильном пути. Нужно будет время, чтобы почувствовать себя здесь своим. Но ты это преодолеешь с лёгкостью. Ты даже не представляешь, насколько одарён от природы, – сказал старик.
– И всё же мне хотелось бы знать надолго ли я здесь? Смогу ли ещё увидеть свой прежний дом?
– Это неизвестно никому. Твой путь, каким бы он ни казался, ты сможешь пройти достойно, если примешь его, прежде всего, сердцем и перестанешь сомневаться в правильности. В твоей голове много вопросов. И, поверь мне, я знаю, что они требуют ответа. Но порой, чтобы узнать его, приходится прожить жизнь. Наверное, на это она нам и дана, чтобы мы находили ответы на вопросы: почему я живу так, а не иначе? почему я оказался именно тут? зачем я живу? Но на все них отвечает лишь тот путь, что оказывается пройденным до конца. Оставленные за спиной сады или руины на нём. И тогда важным становиться лишь то, укоряем ли мы себя за многочисленные ошибки или с удовлетворением оглянемся снова на содеянные дела. О том, почему путь прошёл именно по тем местам, что прошёл, и среди тех людей, что встретились на нём, поумневший в пути странник уже не спрашивает. Вот и ты перестань сомневаться. Ступай той дорогой, что встретилась. Если ты не изменишь своему доброму сердцу, а я вижу, что оно такое, не поддашься соблазну предательства, ты способен совершить что-то очень правильное. И потом, если ты снова спросишь судьбу, почему она распорядилась тобой так, что ты был вынужден оставить прежний дом, ты спросишь об этом без сожаления. И, возможно, тогда получишь верный ответ.
– Я очень надеюсь на то, что ты прав, Гобоян. Потому что за каких-то два дня я утратил опору в жизни, а новую обрести не успел. Произошедшее чудо заставляет в себя поверить, но разум так быстро не сдаётся. Он находит всему объяснения, в том числе, связывая излечение зрения с тайной операцией, и отметает прочь чёрных пчёл. Ему требуются доказательства повнушительнее купающихся ночью в пруду девиц.
