Шорох. Еще шорох! Так шуршит земля, когда ее лопатой соскребают с крышки гроба.
– Я здесь! – принялась кричать я. – Спасите меня!
И изо всех сил стала лупить в крышку коленками и ладонями.
– Я слышу! – донесся до меня голос, далекий, как голос с другой планеты. – Не волнуйтесь, я спасу вас! Берегите воздух!
Но я не могла беречь воздух. Я начала давать ценные указания тому благословенному типу, который меня откапывал. Слава святой Вальпурге, он (или она) не очень-то к этим указаниям прислушивался.
Наконец я почувствовала, как гроб вытаскивают из могилы. А потом – о счастье! О свобода! – со скрежетом вылезли гвозди из крышки, и я откинула ее, оттолкнула, как дверь, закрывающую мне путь к свободе!
Крышка отлетела, и я услышала печальное:
– Упс!
Я выскочила из гроба и заметила, как чьи-то сапоги шевелятся под крышкой. Похоже, я оглоушила собственного спасителя! Я подняла и отшвырнула ненавистную крышку вниз, в могилу. И после этого протянула руки к тому, кто меня спас:
– Я вас обожаю! Вы меня спасли!
Спасатель встал на ноги, повернулся ко мне и оказался довольно-таки замурзанного вида гномом.
Я опустилась перед ним на колени:
– О славный гном! Вы спасли мне жизнь и вправе требовать от меня чего угодно! Я, как Госпожа Ведьм, клянусь выполнить любую вашу просьбу.
– Три.
– Ч-что?
– Три просьбы, – возя по земле носком башмака и одновременно деликатно ковыряясь в носу, сказал гном. – Исстари так положено: ежели гном спасает красавицу, она выполняет три его просьбы.
– Хорошо, пусть будет три! Я на все согласна!
Я порывисто обняла гнома, который продолжал ковырять в носу. От гнома пахло землей и компостом, но я на этом не заострила внимания.
От моих объятий гном слегка зашатался, но было видно, что ему это понравилось.
– Могу ли я узнать имя своего спасителя? – куртуазно спросила я, стряхивая комки земли со своих джинсов.
– Тарталья, – скромно сказал мой спаситель и опустил глазки в землю. Глазки у него, между прочим, были золотисто-желтые и несколько лукавые.
– Тарталья? Серьезно?
– Да. А что такого?
– Нет, ничего. Просто… редкое имя. И красивое.
Гном расцвел.
– А кстати, – огляделась я, – я что-то не пойму, где нахожусь.
И впрямь окружающий пейзаж не радовал глаз. Куда ни глянь – нависали темные каменистые своды, и лишь изредка между ними пробивали бледные лучи какого-то серого света. А еще повсюду тянулись длинные ряды каменных надгробий, одинаковых, словно выложенных по линеечке.
– Кладбище, – прошептала я.
– Да, совершенно верно, Госпожа, – сказал Тарталья. – Изволите видеть – старое кладбище ведьм. Некрополь.
– А есть еще и новое?
– Конечно, под Оро. А тут уже никого не хоронят.
– А меня?
– Так я почему и разрыл могилку-то вашу, – начал объяснять Тарталья. – Хоронить здесь запрещено, это музей, сюда иногда эти… экскурсии приводят. Многие знаменитые ведьмы здесь похоронены. А я хранителем некрополя работаю. Могилки, стало быть, обхожу, проверяю, что и как. Подметаю, мусор убираю, все-таки эти экс…экскурсанты сорят много. А тут смотрю – могила свежая. И как-то светится. Значит – ведьма-то в ней живая. Ну я и давай раскапывать. И не зря раскопал!
– Спасибо тебе, Тарталья, – с чувством сказала я. – Я знаю, что «спасибо» на хлеб не намажешь, поэтому выполню три твоих желания и даже больше. А сейчас было бы очень здорово, если бы ты меня отсюда вывел во Дворец Ремесла.
– Это само собой, – кивнул Тарталья и вынул палец из носа. Палец, слава всем святым, оказался чистым. – Эй, Бригелла!
