Я страшно волновалась, прыгала на месте, но не уходила. Потом мои кузены заходили к комнатку, снова нажимали кнопочку, исчезали за сердитыми дверями, и через некоторое время двери разъезжались, а там – стоял дядя с кучей газет в руке! А кузены исчезали!
– В твоем Батуми такое есть? Нету, – трепал меня дядя по кудрям и заводил обратно в квартиру.
Я очень возмущалась, когда нашей комнаткой пользовались соседи!
Кроме волшебной комнаты, была еще лестница – только не дома, а под землей. На ней ступеньки плыли, как река, глаза начинали разъезжаться в разные стороны, и надо было ухитриться попасть именно посреди ступеньки, а если между, то упадешь. Я бы каталась на этой лестнице целыми днями, но старшие поспешно меня уводили, и я мечтала убежать от них, чтобы никто не мешал изучить лестницу поближе.
Правда, людей там было столько, что немного отстанешь – и готово, тебя никто не увидит. Однако бабушка знала, с кем имеет дело, и цепко держала меня за запястье.
– Ты соображаешь – если тут потеряешься, мы тебя в жизни не найдем? Это – Москва!
«Москва» звучало так угрожающе, что я немедленно поверила – да, потеряюсь.
Хотя потеряться навсегда – это интересно.
Тем более, что мою безмятежную жизнь отравляли кузены.
Они были большие – учились в школе.
Каждое утро уходили с портфелями, а по вечерам сидели за круглым столом, уткнувшись носами в книжки. Тетя ругала брата, что он лодырь, а на сестру, наоборот, не могла нарадоваться. Брат, и без того тощенький, гнулся к столу и частенько дезертировал с места мучений. Двоюродные меня за человека не считали, не играли со мной, гнали от стола прочь и не давали тетрадки – порисовать. Поэтому я сидела в засаде за диваном, сопя в дырочки, и, стоило кузенам отлучиться, подбегала к столу, хватала ручку и быстро-быстро черкала в распахнутых беззащитных тетрадках.
– ЧТО ЭТОООО????!!!! – визг моей сестры сотрясал квартиру. – Я ее убью! Какого черта вы ее привезли на мою голову?
– Отлично! – радовался брат. – Скажу завтра в школе, что малолетняя мымра испортила мое домашнее задание!
Тетя и бабушка единым фронтом стояли насмерть, не давая отличнице меня убить. Я пряталась за их юбки и показывала язык.
– Вот, опять!!! – орала сестра. – Мне что, каждый раз переписывать все заново? А музыкой когда заниматься?
– Как тебе не стыдно – связываешься с крошечным ребенком! – выговаривала тетя, хотя было видно, что она тоже не прочь меня отметелить.
– С крошечным?! Муха це-це тоже крошечная, а запросто верблюда может в гроб загнать! Чтобы я ее рядом с собой не видела!!
– Муха це-це, – фыркал брат, – образованность свою хочут показать!
Я не подозревала о человеческой злопамятности и коварстве, поэтому легко попалась в ловушку: на следующий день кузены поманили меня конфетами за диван, и, сколько успели до включения пожарной сирены, всласть оттаскали за уши и волосы.
– Вот тебе, младшая, вот тебе! За мои тетрадки и нервы! – шипела сестра, откручивая мне ухо.
Сирена сработала на совесть: кузенов примерно наказали, а меня утешали всей семьей. Я всхлипывала, икала и торжествующе смотрела на незадачливых мстителей с бабушкиных безопасных колен.
С какой стати моей тете взбрело в голову искупать нас всех вместе? Могу лишь предположить, что, по ее мнению, общее купание должно было нас примирить. Не могла же она экономить горячую воду?!
В ванне мы пробултыхались ровно минуту, и тут мне захотелось в туалет. Сестры я боялась и не посмела позвать старших, поэтому совершенно закономерно пустила свои богатства плавать по водам.
