– Здравствуй, Ульяна. – Он посмотрел на Дюкова, который сидел за своим столом. – Степан показал машину и ввел в курс дела. Но было бы хорошо, если бы ты сама мне все рассказала.
Ульяна присела рядом.
– У нас пропал отдыхающий…
– Конюхов Максим Анатольевич семидесятого года рождения, – нетерпеливо перебил ее следователь. – Мой помощник Гаврилов уже пробивает его паспорт. Насчет забытой машины я тоже знаю, с ней работает Усачев.
– Обращаю твое внимание, что кто-то переставил автомобиль Конюхова в день, когда он должен был уехать из пансионата, – проговорила Ульяна.
– Ты решила, что машину переставлял не он сам? – спросил Богданов.
– Да, я в этом уверена.
– Это не аргумент, – усмехнулся он.
– Тогда приведу тебе сразу два аргумента: во‑первых, хозяин никогда не оставит ключи на сиденье в открытой машине. Во-вторых, ему незачем стирать запись видеокамеры, на которой видно, как он переставляет свою машину.
– Степан говорил, но я бы хотел услышать и твои соображения относительно того, зачем это сделали.
Ульяна достала из кармана бутылек, упакованный в прозрачный пакет:
– Преступник искал это.
– Уверена? – Богданов взял пакет, посмотрел его на просвет и с нескрываемой издевкой спросил: – Преступник уронил, но сам не нашел. А ты, значит, нашла?
– Я глазастая.
– Где он лежал?
– В трех метрах от машины, в траве под кустом.
– Слишком далеко. – Богданов покачал головой.
– Предмет круглый, при существующем уклоне асфальтового покрытия мог откатиться далеко, даже за пределы стоянки, – монотонно, чтобы не сорваться, проговорила Ульяна.
– Ну предположим. – Он поднял глаза и в первый раз за весь разговор взглянул ей в лицо. – Еще что-нибудь есть?
– Женщина, проживавшая в соседнем номере с Конюховым, передала мне записку, которую подсунули под ее дверь. – Ульяна протянула бумагу. – Вот она.
Не вынимая записки из прозрачного файла, следователь прочитал:
– «Следующей ночью, после двенадцати, все положишь под голову». – Он огляделся, словно ища поддержки. – Да это какая-то чушь…
– Не думаю, что речь идет о подушке, – заметил Дюков.
– Тогда о чем?
– Со временем разберемся, – пообещала Ульяна.
– Скорее всего, преступник ошибся дверью, – сказал Богданов.
– А разве и так не ясно?
Раздался вежливый стук, и в кабинет вошел криминалист Усачев.
Ульяна тотчас узнала его, хотя не видела около года, с тех пор, как Федор Кузьмич работал в составе следственной группы Богданова на территории пансионата.
– Приветствую вас, Ульяна Сергеевна. Давненько не виделись. – Поставив свой чемоданчик на стул, Усачев обернулся к следователю: – Все осмотрел, зафиксировал, снял отпечатки пальцев.
– Заметил что-нибудь интересное? – осведомился Богданов.
– Заметил. Три геодезические рулетки по пятьдесят метров. Изъял, надо бы их изучить.
– Не понял…
– На выдвижных полотнах с градуировкой присутствуют странные отметки. На каждой рулетке разные.
– И что это может значить?
– Пока не знаю, но скоро все объясню.
– Что-нибудь еще?
– В багажнике лежит подержанная кафельная плитка – скорее всего, остатки от домашнего ремонта.
Богданов положил перед криминалистом бутылек и записку:
– Вот тебе дополнительные вещественные доказательства. Выясни, что за пилюли внутри, и расшифруй полустертую надпись на этикетке, на глаз не разобрать. Что касается записки – отдай на графологическую экспертизу, пусть составят примерный психологический портрет того, кто писал, и дадут хоть какой-то поведенческий анализ. Ну и, разумеется, снять отпечатки пальцев и пробить по базе, возможно, обнаружится совпадение.
