Через двадцать минут, когда я почти допила горячий шоколад, к моему столику еще раз подошла официантка.
– Желаете что-нибудь еще?
– Уверена, он вот-вот явится.
После того как официантка сочувственно улыбнулась и ушла, я снова проверила телефон, прекрасно осознавая, что за окружавшими меня столиками сижу только я. Сообщения не было, а я не хотела писать первой. Это он просил меня встретиться. Сам выбрал время и место. И что, теперь он меня кинул? На Нантакете это то же самое, что пригласить девушку на выпускной, а потом ее игнорировать?
Ладно, что уж. Люди постоянно опаздывают и забывают предупреждать. Подожду еще десять минут.
Я утихомирила подпрыгивающую ногу. Удивительно добродушное поведение Ноя по отношению к грустному слону, который сейчас целым и невредимым лежал на моей кровати вместе с плюшевой лошадью, вызвало у меня надежду, что он перестанет вести себя в духе «помочь или помешать» и «этот остров принадлежит мне». Ничего страшного в разговоре с ним нет. К тому же он реально не может мне помешать. Ной обычный парень, да и власти у него нет.
Верно?
Ной сказал, что хочет обсудить перемирие. Какое еще перемирие он имел в виду?
Ной вбежал в ресторан в 10:26. На нем была облегающая оксфордская рубашка, а волосы тщательно уложены. Во всяком случае, я надеялась, что он специально их уложил. Если он просыпается с такой идеальной прической, то мне с откровенной завистью придется побрить его налысо и, наверное, сохранить локоны себе. Так, себе на заметку: меня завело куда-то не туда, лучше ни с кем не делиться этими мыслями.
Он упал на стул напротив меня.
– Привет.
– У тебя получилось.
– Оу, пассивно-агрессивный аналог «ты опоздал».
Я скрестила на груди руки.
– Договорились. Ты опоздал.
– Помогал пожилой даме перейти улицу.
– Врун. Что это было, странная демонстрация силы?
Ной приподнял бровь.
– Задержался на работе.
– Ты работаешь? – удивление в голосе прозвучало слишком явно.
– А ты думала, что я целыми днями слоняюсь без дела?
– Типа того. К тому же твоя работа завершилась слишком рано. Если только ты не рыбак.
– Я помогаю папе. Он хотел, чтобы я закончил составлять для него отчет.
– Оу. – Мне понравилось, что он помогает семейному бизнесу. – Это мило.
– Да, правда? – в его голосе послышались резкие нотки.
Рядом с нами снова возникла официантка и лучезарно улыбнулась Ною. Видимо, она разделяла мое облегчение, что меня не бросили.
– Готовы?
Ной заказал на завтрак буррито и кофе, а я – блинчики на молоке с ягодами. Как только официантка отошла, Ной глотнул у меня горячего шоколада и скорчил мину.
– Это не кофе.
– Я бы тебе посочувствовала, если бы ты не забрал у меня напиток.
На лице Ноя не было и тени раскаяния.
– Ладно, Эбигейл Шенберг. В чем дело?
– То есть?
– Я ничего о тебе не знаю.
– Вообще-то я тоже о тебе ничего не знаю.
– Кроме того, что уже знаешь, так ведь? Ты приехала на Нантакет, просочилась в мой дом и сунула нос в жизнь моих бабушки с дедушкой.
– В их жизнь, не в твою. И это очень агрессивный метод перемирия.
Его улыбка снова стала напряженной.
– Считай это предварительным перемирием. Кто ты?
Я смущенно и робко заерзала на стуле. Я думала, мы обсудим письма и наших родственников, а не меня.
– Никто.
Жизнерадостная официантка снова подошла к нам и поставила дымящуюся кружку перед Ноем.
– Ваш кофе!
Он поблагодарил ее и, когда она ушла, снова повернулся ко мне.
– Попробуй еще раз.
