– Ты Измененная, – заметил я.
– Ну и что? Если другие Измененные уже позволили людям пройти?
Наверное, она была права.
Нет, серьезно, почему американцам и индийцам можно, а нам нельзя?
– Это плохо, это опасно, мы не знаем, к чему все приведет! – сказал я. – Надо объяснить…
– Ну так ты и объясняй. – Лю уставилась на меня белыми, будто слепыми, глазами. – Ты особенный, призванный дважды… прости, могу я опустить все титулы?
Похоже, придется признать – она меня не любит.
– Все-таки я не Измененный, – сказал я. – Вам надо принять общее решение…
– Общее? – удивилась хранитель. – Инсека нет. Каждое Гнездо само по себе. Каждая мать сама решает, как поступать. Если кто-то попытается указать другим – будет война.
Я даже не думал об этом!
Гнезда всегда казались мне едиными. Несмотря на расстояния и границы. Я знал, что там, в Галактике, Измененные из разных Гнезд порой воюют друг с другом, но не на Земле… разве что по приказу Инсека…
Хотя – опасалась же Дарина, что уничтожитель выведен в Большом Гнезде?
– Ты доволен сделанным выбором, Макс? – неожиданно спросила хранитель.
Да, она меня не любит.
Однозначно.
– А ты хотела, чтобы все оставалось как есть? – ответил я.
Хранитель по-человечески пожала плечами.
– Перемены всегда к худшему.
– Если так считать, то надо сидеть в пещерах и охотиться на мамонтов! – вмешалась Дарина.
Хранитель посмотрела на нее.
– Когда Землей правили Прежние, мы даже не слышали о них. Мне было шесть, у меня был маленький розовый телефон, я смотрела Влада А-четыре, хотела стать видеоблогером, и у меня все было хорошо! Потом Перемена, Инсеки, никаких блогов и даже телефонов! Инсеки сказали, что так нам лучше. Я хотела, чтобы все было как при Прежних, хоть я про них и не знала. Но я решила, что буду с Инсеками.
Обычно хранители говорят спокойно, холодно. Мне даже казалось, что они не умеют испытывать эмоции.
Но у Лю получилось.
– Я стояла на балконе, я забралась на перила и смотрела вниз. Мне было очень страшно! Надо было разбиться, но не насмерть. И я не знала, сработает ли мутаген, я ведь уже большая, я даже потрахалась с одним парнем, чтобы знать, как это! Но я прыгнула вниз. И стала Измененной.
Мы молчали.
– Но вы решили, что с Инсеками плохо. Вы всех прогнали. Теперь я хранитель Гнезда без матери, у нас нет мутагенов, жницы и стражи не знают, что им делать. Приходят люди из правительства. Просят показать разные штуки, которые у нас есть. Дать им оружие Инсеков. Намекают, что Министерству культуры нужно здание… и что содержать нас дорого… потом опять просят оружие и разные штуки. Я не знаю, сколько проживет Гнездо. Я не знаю, что с нами будет. А снаружи второй день стоит сумасшедшая женщина с мертвым ребенком!
– Мы не знали, что так будет, – сказала Дарина тихо. – Мы хотели как лучше.
– Все хотят как лучше, – отрезала хранитель. – Все думают, что проблемы кончаются с победой. А с победой просто приходят новые беды…
Она вдруг обмякла, опустила плечи. Я подумал, что, хоть она ростом с меня и выглядит жутко, но ей всего четырнадцать лет.
Это ребенок, который резко поумнел, повзрослел – и понял, что ему не хватает сил быть взрослым.
– Мне очень жаль, – сказал я. – Если как-то можно что-то исправить…
– Гнездо на Олимпийском этой ночью согласилось открыть проход на Селену, – сказала хранитель. – Многие Гнезда осудили это решение. Но Раменское Гнездо сказало, что мы должны сотрудничать с властями… и все замолчали. Пройдет еще месяц, и Большое Гнездо будет решать все и за всех.
