Дэвид стиснул зубы, ощутив новую вспышку гнева.
– Это смешно. Женщины каждый день купаются в Брайтоне. Для того и придуманы купальни на колесах, чтобы купаться в море. Но там, где прибой слабый. И где есть люди, которые придут на помощь, если вы попадете в беду.
– Разве это плавание, Дэвид? Это пытка. Только представьте на мгновение, каково это, когда тебе отказывают в том, что ты любишь. – Ее слова резанули его по сердцу, задев струны, которым полагалось быть мертвыми, которые он сжег и похоронил одиннадцать лет назад. – Это единственное место, где я могу плавать в открытом океане, – добавила она дрогнувшим голосом. – Как мне хочется и сколько я хочу. И чтобы не было никого, кто мог бы осудить меня.
Дэвид позволил себе задержаться взглядом на ее переменчивых глазах и полных дрожащих губах. Отчасти он мог понять ее чувства, но это не умаляло беспокойство, которое охватывало его при мысли, что она плавает здесь одна, рискуя жизнью. Он лучше других знал, каково это – оказаться в подобном месте во власти океана.
Смущенная его пристальным взглядом, Кэролайн вытащила из воды руки и скрестила на груди. Это движение привлекло внимание Дэвида, и он перевел взгляд с лица на сорочку.
Насквозь промокшую.
И точно так же, как на террасе, когда они целовались, он почувствовал вспышку интереса, несвоевременного, острого и прискорбного. Кэролайн пробуждала в нем нечто иное, чем похоть, хотя если бы он проанализировал свои ощущения, то обнаружил бы, что она тоже присутствует.
Проклятье! Он бросился в океан, чтобы спасти Кэролайн, а не для того, чтобы глазеть на нее.
Однако, вопреки доводам рассудка, его взгляд скользнул ниже, туда, где сорочка облепила бедра. Было темно, но не настолько, чтобы он не мог видеть… все. Стоя среди волн, плещущихся вокруг ее бедер, в лунном свете, отражающемся в струйках воды, стекавших по телу, Кэролайн казалась куда более привлекательной, чем он мог себе представить. Ее ноги скрывались в воде, а руки прикрывали верхнюю часть тела, которая, похоже, доставляла ей наибольшее беспокойство.
При всей ее стройности, в мягком изгибе бедер не было ничего мальчишеского.
– Пожалуйста, не смотрите на меня так! – резко оборвала ход его мыслей Кэролайн.
Дэвид судорожно сглотнул, устремив взгляд в более безопасном направлении. Наверное, ему следовало бы извиниться, но он сомневался, что его извинения прозвучат искренне, когда ему больше всего хочется продолжить рассматривать ее.
– Вам следовало сказать мне правду сегодня днем, – хрипло произнес он, пытаясь сосредоточиться на линии берега и волнах, бившихся о его тело, чтобы не дать своим мыслям и глазам устремиться туда, куда им хотелось. – Я не осудил бы вас.
Он услышал всплеск воды, свидетельствующий, что она подошла ближе, очевидно решив, что в конечном итоге он заслуживает доверия.
– Вы только что осудили меня, предположив, что я не способна позаботиться о себе и не в состоянии оценить собственные возможности.
Дэвид ощутил укол вины и сказал:
– Извините. Я был не прав.
И явно не в себе. Иначе он давно бы выбрался из воды и бросил ей платье, которое приметил на берегу, потребовав, чтобы она застегнула его на все пуговицы и никогда больше не снимала в его присутствии.
Он по-прежнему избегал смотреть на нее, глядя на серые тени скал, высившихся на берегу. Наконец усилием воли ему удалось подавить нежеланное возбуждение. В конце концов, она не относится к тому типу женщин, которые обычно привлекают его, и его взгляд больше не прикован к волнующей тени на стыке ее бедер.
