Обычный гладкий камешек, странные черные точки, едва различимые на поверхности, образуют извилистую кривую, похожую на «восьмерку», знак бесконечности… Отточенным движением торговец выхватил из кармана пиджака лупу, щелкнул по лакированному ободку, стеклышко выскочило из уютного гнезда. Горбун ощутил в пальцах легкое жжение, нервно поежился, и бросил короткий взгляд на закрытую дверь. На мгновение ему почудилось, что за окном потемнело, будто утреннее солнце закрыла косматая туча. Оконные жалюзи отбрасывали серые тени, они медленно текли по сухому паркету, будто живые змеи. Торговец съежился, по спине бежали резвые мурашки. Он сконцентрировался на камне, увеличительное стекло дрожало в руках, черные точки расплывались, текли перед глазами, как пляшущие дьяволята.
– О, Господи! – прошептал человек. Он отшатнулся от камешка, кинув затравленный взгляд на посетителей. Девушка уверенно выхватила камень из слабеющих рук продавца, повела носом, будто дикая кошка учуяла добычу, и радостно оскалилась.
– Здесь возвратная точка!
– Где?! – резко обернулся к подруге рыцарь.
– Вон там! – она простерла руку в сторону темного коридора.
– Что у тебя там, жалкий унтерменш? – властно спросил Гальфирд у старика.
– Там кладовка…
Рыцарь оперся ладонью о стол, и с легкостью акробата перепрыгнул через высокий прилавок. Он скрылся в кладовке, загрохотали тяжелые сапоги. Торговец недоуменно хлопал глазами. Его ноги словно приросли к земле.
– Что вам угодно, господа?!
– Боюсь, сегодня не твой день, фен! – мило улыбнулась женщина. – Надо же было такому случиться, что возвратная точка оказалась в твоей лавке. Оно и лучше. Не придется тащиться за город! Честно говоря, освоить ваши машины совсем нетрудно, но на собачьей упряжке как то привычнее. Опять, таки воздух чище!
Из коридора вышел рыцарь, он улыбался.
– Ты как всегда права, гулящая ведьма! Больше зерцало…
– А то! – фыркнула Земфира. – Постарайся побыстрее, Гальфрид! – она вышла, дверь хлопнула, мелодично звякнул колокольчик.
– Итак, сколько ты хочешь за свой товар, унтерменш? – глаза парня были пустыми, будто у незрячего. Змеящийся шрам похож на кривую ухмылку уголовника. Старик отлично разбирался в людях, и такие глаза он видел лишь однажды, в далеком семьдесят втором году, когда сидел в «Крестах» по обвинению в контрабанде. Дело удалось замять, слава Богу, но несколько месяцев пришлось отсидеть в тесной камере, на втором этаже. Камера была рассчитана на четверых, но находилось в ней девять человек. Будучи молодым незрелым юношей, он вступил в беседу с одним из подследственных. Жилистый сорокалетний мужчина, череп обтянут серой кожей, а узловатые, словно ветки деревьев плечи, изобиловали синью татуировок. Он говорил часто, ловко выплевывая через щербатый рот-щель непонятные прибаутки и скороговорки. Антиквар не успел заметить, как оказался втянут в тягостный спор, быстро завершившийся тем, что мужчина навесил на него выдуманный долг. Молодой человек искренне возмутился – уже тогда мерилом честности для него были деньги и только деньги! И вот тогда уголовник быстро, как худая голодная кошка соскользнул с нар, и шагнул к торговцу. На его плечах синели жирные татуированные звезды, и глаза были такими же пустыми и незрячими.
Левой рукой, посетитель медленно дернул молнию на крутке. Все это антиквар видел боковым зрением. Перед взором застыли плывущие черные точки… нет! Какие к дьяволу, точки?! Знак бесконечности!
