– Ходим с белыми знамёнами, словно вечно сдаёмся, – как-то заметил он. И это послужило причиной дальнейших изменений. В итоге Элофор дал согласие на замену герба, однако не забыл слов сына Эредгила о том, что, поскольку у него, Элгонда, появилось свободное время, он может заняться этой работой. После замены гербов у Элгонда свободного времени больше не было. Равно как и у самого правителя Элфина. За это его уважали, хотя и побаивались появляться лишний раз на глаза.
– Тогда я сейчас пишу письмо и готовлюсь к учениям, – подытожил Элдуин.
– Да, пишешь, и я тебя освобождаю.
– Хорошо.
Когда они въехали в городские ворота, был только первый час дня.
Элофор поднялся в комнату уже поздно вечером и, небрежно скинув диадему, упал на кровать.
– Нэфмар, это ужас, – простонал он.
– Ты про новобранцев? – усмехнулась она, поворачиваясь к нему.
– Про них тоже, – он поднялся, сев на краю кровати и наблюдая за тем, как она, стоя перед зеркалом, расчёсывает свои длинные волнистые волосы цвета меди.
– Может, ты от них просто слишком много требуешь? – мягко произнесла она, положив расчёску и снова поворачиваясь к нему.
– Элгонд и Агларост о том же говорят, – заметил он. – Но, а, случись военные действия?
– Может, ты и прав, – согласилась Нэфмар, скорее, для того, чтобы поддержать мужа. – Только ты, всё же, не забывай, что для них это – первый год.
– Да, я помню, – он усмехнулся. – Но они, всё равно, должны быть подготовлены, а не заново стрелять учиться.
Нэфмар рассмеялась.
– Вспомни, как ты меня учил, – заметила она.
– Только ты стала моей женой, а не воином из передового отряда, – усмехнулся Элофор.
Нэфмар, мягко улыбнувшись, устремила на него нежный взгляд.
– Научатся, – спокойно произнесла она. – Тем более, у них такой учитель.
– Которого они скоро начнут ненавидеть, – усмехнулся он.
– Потом они будут благодарны, – она подошла к небольшому письменному столику, стоявшему у окна. – Да, ты ещё не совсем устал?
– А что? – настороженно произнёс Элофор.
– Тебе письмо из Амондора, – ответила она, взяв со столика конверт.
– От Элровала? – уточнил он.
– Да, – Нэфмар протянула ему письмо. – Это не срочно, потому я не стала отвлекать тебя днём.
Элофор, приняв письмо, небрежно разорвал конверт и нехотя развернул лист пергамента.
– «Дорогой брат» – он отбросил пергамент.
– Всё в порядке? – Нэфмар опустилась на кровать рядом с ним.
– Ненавижу это обращение, – фыркнул Элофор. – Сейчас будет либо выпрашивать что-то, либо пытаться задобрить. Опять же для того, чтобы что-то выпросить.
– Тогда, разве не в твоей воле решить, ответить ему на просьбу, или нет, – мягко произнесла Нэфмар, принимаясь за прочтение письма:
«Дорогой брат!
Я чрезвычайно благодарен тебе за оказанную мне в прошлый раз милость. Поистине, твоё благородство и великодушие не знает границ, и я преклоняюсь перед тобой, мой брат и господин, и вновь и вновь выражаю свою благодарность, глубину которой, равно как и глубину моей к тебе любви я, к сожалению, не могу передать на пергаменте.
Я преклоняюсь также пред твоим талантом вести битвы и управлять нашим народом. Ибо ты был, есть и вовек останешься непобедимым и величайшим правителем Элфина, и потому я склоняю голову пред тобой и желаю тебе крепкого здравия, мирного правления и великой мудрости, коей, впрочем, ты и без того переполнен».
– Ему самому не противно было этой лестью пергамент марать? – недовольно перебил Элофор.
