Леттризм: Тексты разных лет - страница 9

, потому что об определённых вещах должно быть запрещено говорить без соответствующей серьёзности. Впрочем, с Реми или с раввином я охотно обсуждал Каббалу; для других же я хочу быть простым студентом, неотёсанным юнцом, у которого на уме одни женщины, танцульки да кинозвёзды и который целыми днями валяет дурака. А что, прямо-таки идеальный вариант: обаятельный и сильный мужчина, каких не сыщешь в обществе, ему и навредить-то ничем нельзя, потому что он всё отрицает…

…Но с Евой уже ничего не поделаешь, она знает, с кем связалась, и понимает все тонкости положения.

Даниэль

Может, лучше прогуляемся по набережной Сены?^>21

Комментатор

«Вообще-то не нравятся мне безымянные отношения с людьми, – думал он. – Все вокруг прикрываются словами и позами, и окончательно сорвать эту маску способен лишь любовный стон. Вот почему я ненавижу отношения, которые строятся на всяких: “Здравствуйте, как Вы? Как Ваши дела?” Мерилом человека может стать только испытание страсти, и только в нём подлинная женщина, сотканная из грёз, нерассказанных снов и ночной откровенности, обнаруживает своё настоящее – красивое или безразличное – лицо. В итоге все наши отношения скрепляются именно в этой точке искренности.

На таком фундаменте можно выстроить повседневную жизнь, поскольку понятно, чего друг от друга ждать. Любовь, точно так же, как великие книги или большие опасности, проверяет наши жизни на прочность. И я ненавижу вести беседы с женщинами, с которыми не был в постели, именно потому, что не признаю мухлёж. “Что можем мы сказать друг другу, мадам? Я Вас не знаю”. Мужчин я по большому счёту не люблю, но единственное, что меня ещё с ними связывает, – это любовь к их женщинам».

Однако когда женщина ему противостоит, сжигая мосты, что соединяют его с остальными мужчинами, он начинает её ненавидеть, её и всё человечество…

…А теперь Даниэль и Ева шли по набережной Сены, и Сена рядом с Евой походила на длинную похоронную процессию какого-нибудь важного чиновника, на всенародные – серебристо-чёрные – похороны мёртвого города, которого безмолвно провожают на кладбище, далеко-далеко… Свернувшись калачиком, Сена, как последний клошар, мирно спала под мостом.

…Жаль, что сейчас нет дождя, в дождь люди умнеют…

…Полуденное солнце склонялось к закату, и время повисло в бесконечности, в бесконечности этого воскресенья…

Даниэль произносил всё те же заранее обдуманные слова, которые всегда служили ему в разговорах семафорами, указателями, маяками, а между ними он вплетал мысли, возникающие на ходу, пропитанные, отравленные интеллектуальной сутью давно вызревших фраз.

Даниэль

Да, меня к Вам действительно влечёт. Но, боюсь, Вы всё усложните. Знаете ли, теперь психологические затруднения пришли на смену морали и общественным условностям. Мог бы я Вас просто купить… Получить от Вас удовольствие, не обязуясь предварительно проходить через все эти любезности, внимать Вашей индивидуальности. «Индивидуальности», «индивиды», что за чушь… Какая жалость, что рабство отменили. Человек никогда не свыкнется с тем, что у него в распоряжении, в личном пользовании больше нет людей – интереснейших мужчин (в античные времена можно было приобрести себе философа) и прекрасных женщин, которые бы день и ночь ублажали его разум и тело^>22.

Ева

А Вы не думаете, что рабы возьмут да и перебьют таких, как Вы?^>23

Комментатор

…Даниэль вспомнил, как его исключили из Коммунистической партии. В тот день ему казалось, что он сошёл, свернул, что его безжалостно прогнали с