Покачав головой, он встал, заглянул в саквояж, немного подумал и принялся в очередной раз вытягивать всевозможные ящички из шкафов. Нашел немного денег – остальное лежало в сейфе, в рабочем кабинете, куда он, разумеется, сейчас не пойдет. Нельзя привлекать внимание слуг – они непременно доложат отцу о его перемещениях. А тот бросит все дела и немедленно примчится выяснять для чего ему нужна такая огромная сумма в Светлом Храме. Уж лучше вовсе не покидать личных покоев, так спокойнее.
В глубине одного из шкафов лежал особый амулет, подаренный ему матушкой. Фелиссандр снова вздохнул – горько и тяжело. Тогда она уже была тяжело больна и понимала, что не встанет никогда. Встряхнув головой, он отогнал от себя грустные воспоминания, засунул амулет поглубже в саквояж и закрыл его. Нет. Отец не из тех, кто запугивает или говорит просто так. Если он сказал, что оставит его в Светлом Храме – значит так тому и быть. Стало быть, о возвращении на службу и думать не стоит. На Рифанта тоже надежды нет. Вполне возможно, что замороченный всеми этими проблемами в королевской семье он придет слишком поздно. Вероятно даже, что отец каким-нибудь хитрым образом не пускает его к Фелиссандру – вот это прямо к провидцу не ходи, так оно и есть. Следовательно, спасаться придется самому.
Он накинул на шею ремень саквояжа и сдвинул его себе на грудь. Вскинул руку и коротко очертил окно по контуру, негромко проговаривая отпирающее заклинание – оно распахнулось само, абсолютно беззвучно. Пусть отец не думает, что его заклинания невозможно вскрыть. И хватит уже думать о нем! К проклятым демонам отца! Пора уже подумать о себе.
Высунувшись наружу по пояс, Фелиссандр хорошенько огляделся. Никого. Как хорошо, что окна его личных покоев выходят на сады, где слуг не бывает. Раньше там гуляла матушка, одна или вместе с ним, сейчас там тихо и пустынно. Усевшись поудобнее на подоконнике, Фелиссандр поболтал ногами, слегка склонился вперед и с легкостью обратился к пламени, непрестанно кипящему внутри его тела. Пока еще ему удавалось его контролировать. Всего несколько мгновений и за его спиной распахнулись два огненных крыла. Он задержал дыхание, позволяя им налиться силой и окрепнуть. Затем легко взмахнул крыльями, ощущая приятное напряжение в плечах, и спланировал вниз, к аллее, что пересекала сад и вела к далекому озерцу. Там, по ту сторону озера, заканчивался сад и начинался лес, принадлежащий его семье. Зачем-то оглянувшись, Фелиссандр вдруг заметил мелькнувший за окном темный силуэт. Неужели отец заметил его побег? Он плавно опустился на аллею и вгляделся в полумрак комнаты. У окна стояла теневичка. Она медленно прижала зыбкие руки к лицу и издала негромкий свист.
– Тихо! – Зашипел Фелиссандр, настороженно оглядываясь. Проклятье! Он как-то не подумал об этой девушке. Что же делать – лететь обратно, пока она не подняла там переполох? Или все-таки бежать как и было задумано?
Девушка решила эту проблему самостоятельно: она будто вспыхнула изнутри серым дымом и сгустилась в темное вязкое облако, которое потянулось наружу. Едва коснувшись земли, облако расплеснулось в стороны, словно от удара, и слилось с тенью от стены. Девушка исчезла и все никак не появлялась. Фелиссандр занервничал. Куда она делась? Он не может тут долго стоять, его заметят! Прикусив губу, он покачал головой.
– Извини, милая, у меня нет времени, – прошептал он, в последний раз вгляделся в безмолвную тень, взмахнул крыльями и рванул вдоль аллеи. Добравшись до озера, он в несколько мощных рывков преодолел его и опустился в лесу. Здесь он с трудом подчинил себе разбушевавшуюся стихию и все же смог избавиться от крыльев. Вот и все. Теперь лишь нужно выбраться на Окольный тракт, что пересекает этот лес. К счастью, известные всем раздражительность и вспыльчивость фениксов (а особенно отца) поспособствовали тому, что разбойники здесь не водились. Чего, впрочем, не скажешь о диких животных.
