В недалеком прошлом, многие из этих парней, призванных из глубинки, отслужив на лодках срочную, стали контрактниками. И к тому были причины. В голодные девяностые работу найти в тех местах было немыслимо, а флот хоть и стремительно нищавший, все-таки давал хоть какие-то средства к существованию.
– Да, теперь снова можно служить, – глядя на молодых контрактников, философски изрек сидящий за угловым столиком пожилой усатый мичман, обращаясь к своему соседу. И в море ходим, и деньги платят.
– Надолго ли? – хмыкнул тот, флегматично жуя отбивную. – Ходят слухи, что «Никакой» (так на флоте прозвали нового министра обороны) задумал очередное сокращение. Не верю я всем этим деятелям в Кремле.
– Так зачем тогда служишь? – недовольно прогудел усатый.
– По инерции, как многие. Куда мы на гражданке, в дворники? – буркнул сосед.
– И то, правда, – нахмурился собеседник. – Ну, да ладно, не будем загадывать, глядишь и пронесет.
После обеда, многие из подводников, торопясь успеть перед заступлением на вахту, направились в корабельную курилку. Она находилась, в одном из кормовых отсеков и являлась самым популярным местом на крейсере. Рассчитанная на троих и упрятанная в герметичную камеру с тамбур – шлюзом и автономной вентиляцией, эта «душиловка», как называл ее некурящий помощник, в море эксплуатировалась нещадно.
И сейчас, в узком коридорчике перед ней, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу и торопя впереди стоящих, теснились несколько офицеров и мичманов. Вот отдраился клинкет входной двери и из нее, вместе с крепким запахом никотина и блаженной улыбкой, появился очередной счастливец, провожаемый завистливыми взглядами коллег. В освободившийся тамбур-шлюз, с веселым матерком тут же втиснулись двое из очереди, и дверь за ними с натугой захлопнулась.
– Давай еще одни, – заныл кто-то из курильщиков,– не успеем.
– Молчи салага! – шикнули на него. – Там и так уже рыл шесть. Некуда.
И действительно, в заполненной клубами синеватого дыма курилке, почти вплотную прижавшись друг к другу, жадно предавались пороку шестеро курильщиков. Зудящая над их головами вентиляция едва справлялась с непосильной нагрузкой и с чмоканьем засасывала в фильтры густой до материальности воздух.
– Хорошо забирает, – затянувшись в очередной раз, пробормотал здоровенный мичман, своему соседу – щуплому лейтенанту.
– Ага, – прохрипел тот. – В самый раз.
В это время на переборке камеры рубиново вспыхнул глаз «каштана».
– Первой боевой смене собраться на инструктаж! – донесся из него голос вахтенного офицера.
Через минуту курилка опустела, и вентиляция заработала в обычном режиме.
По существующему правилу, инструктаж заступающей на вахту боевой смены проводился на средней палубе третьего отсека. Рассредоточившись вдоль центрального прохода, по всей его длине, офицеры и мичмана внимательно слушали наставления своего вахтенного офицера, стоявшего перед строем. Им был командир ракетной боевой части, на флотском языке «БЧ-2», капитан 3-его ранга Гарик Данилович Корунский.
Родом из Одессы, весельчак и острослов, капитан 3 ранга был любимцем экипажа и самым опытным вахтенным офицером на корабле. После автономки «каптри» светила военная академия, и он был в отличном расположении духа.
Для начала, ворочая по сторонам лобастой головой в сдвинутой на затылок черной пилотке, Корунский проинформировал подчиненных об особенностях плавания в данном районе, акцентировав внимание на предстоящем ночью прорыве натовской ПЛО. После этого поступили конкретные указания на период несения вахты.
