– Скакал далече, путал следы, как заяц, потом сидел в засаде у Куявского княжеского тракта на границе с Мазовией, – рассказывал Освальд. – В коробе заспинном припасы чудные оказались. На вид и не пища вроде – а попробуешь – так и впрок пошло. Тем попервоначалу и питался.
– Сухпай… – задумчиво произнес Бурцев. А что еще могло быть в ранце убитого фашиста?
– Ну, я ж тебе и баю – сидел и ждал, пока вражий пан, который командовал в моем замке, появится. Наши тайные лесные тропки-то ему вряд ли ведомы, так что одна была дорога супостату в Дерптские земли – по трактам. А я уж дюже сильно хотел с ним поквитаться. Не привык я обидчиков своих прощать – сам знаешь.
– Знаю, – кивнул Бурцев.
– В общем, не ошибся я – дождался ворога. Только ехал он уже в обличье странствующего рыцаря. В доспехах, с оруженосцем – ну, с тем самым Фрицем, с вьючными лошадьми, да с медвежьем гербом на щите. Если б лица у обоих были шеломами закрыты, не узнал бы, наверное – пропустил. А так – нет. Отправился следом. Думал, выберу подходящий момент, да прирежу мерзавцев. Не вышло…
Ехали эти двое опасливо. Ночевали все больше по постоялым дворам, куда мне ходу не было, а уж коли в лесу останавливались, так место выбирали такое, что незаметно и не подберешься. И пока один спит – другой обязательно стражу несет. Да не абы как, а с оружием своим в руках, чтоневидимыми стрелами бьет. Самострелы те заколдованные у них и в пути всегда под рукой были – в открытой седельной сумке – чтоб выхватить можно сразу. Куда ж мне супротив такого громомета со своим ножичком-то? В общем, зубами скрипел, облизывался, а сделать ничего не мог. Только шел тайком по следу, пока не наткнулся под Цехановом на мазовецкий разъезд. Насилу ушел, да заплутал в лесах и болотах. Говорил ведь я тебе, Вацлав, – по Мазовии без толкового проводника не пройти.
Долго леший меня водил по глухим местам. Конь пал. Да и сам я занемог, ослабел так, что едва передвигался. Сгинул бы, если б Господь не вывел из мазовских земель к прусскому селению. Пруссы меня подобрали, а узнав, кто такой – выходили, на ноги поставили, в дорогу снарядили и коня нового дали. Мы ведь с ними нынче вроде как союзники. А для пруссов достойно принять и проводить доброго гостя – дело чести.
Указали мне дорогу к ближайшему тракту, да что толку! За то время, пока я в бреду и горячке на прусских шкурах валялся, хорошим ходом до Дерпта и обратно, наверное, можно было добраться. В общем, решил я в Кульм отправиться. Туда ведь и недруг мой тоже собирался. Думал – встретимся, не разминемся. Но едва выбрался из прусской глухомани – опять беда: попал в охотную облаву княжича Земовита – младшего сына Конрада Мазовецкого.
Облава шла по-над трактом, и на открытом месте меня сразу заприметили. Взяли в кольцо, обложили со всех сторон – не вырвешься. Подъехал сам Земовит со свитой – подивиться на мой наряд – короб, да шубу нездешнюю. Расспросы устраивать начал – кто таков, откуда, да куда путь держу. А тут рыцарь один из свиты княжича меня признал. Обоз я его как-то потрошил, и сам он тогда еле ноги унес. И так взъярился, грудь колесом выпятил, просил у Земовита позволения уморить меня в своих подвалах. Княжич не позволил – сам решил расправу чинить, а заодно и потешиться.
