– Половина всего, что есть, и проваливай, – процедил третий дюнкер.
Они подошли ближе. Я вскинула клыки, которыми ещё ни разу не пользовалась по назначению. Твердили, что мой токсин слишком опасен. Карминец дёрнул с маминой спины рюкзак, а второй ударил мне рукоятью ножа по хелицере. В ответ я вцепилась клыками в тентакль, но яд брызнул впустую: щупальца были слишком твёрдые. Мама рядом воевала за свой рюкзак, но ловкий грабитель отрезал лямку. Папа увернулся от третьего дюнкера и бросился на помощь. Карминец полоснул его лезвием по ноге – но тотчас сам взвизгнул.
– Стойте! Это бумеранг! – заорал он, катаясь по песку в крови. – Зеркальный диастимаг! Стойте!
Его товарищ держался за подбитый глаз, а другой продырявил себе ногу, прежде чем разбойники сообразили, в чём дело. Любое ранение, причинённое отцу, мгновенно возвращалось нападавшему.
– А мы по-хорошему просили… – закрывая нас серой головогрудью, прошипел папа. – Амайя, Эмбер! За мной!
Мы втроём кинулись наутёк вниз по дюне. Бежали без оглядки, хоть папа и хромал на три ноги. Одну прострелили, две порезали… Свой рюкзак он потерял в потасовке.
– Ты ранен, пересади Чиджи ко мне! – крикнула мама.
– Некогда! Они, похоже, решили проследить за нами.
От страха я еле удерживала облик имаго. Неприспособленные к пустыне, лапы вязли в мелких камушках. Три-четыре дюны спустя мы добрались до берега и глядели вниз с глинистого обрыва – скользкого, блестящего. Судя по налипшим ракушкам, граница воды была совсем близко. Вчера. Сегодня дно ухнуло вниз метров на десять.
– Сколько ещё до пологого спуска? – спросила мама, тревожно оглядываясь.
– Он должен быть где-то рядом, – бормотал отец.
Карминцы бодро катились на своём навознике. Бизувий разгонялся нехотя, под ударами погонщиков он больше распускал дыма, чем действительно бежал.
– Надо спускаться прямо здесь, – мама свесила передние лапы с обрыва.
– Амайя! Ты что! Бежим искать нормальный берег!
– Если мы полезем, где удобней, они спустятся тоже и проследят до самого бункера!
Она нащупала выступ и перенесла вес тела вниз. Теперь легче было туда, чем обратно.
– Мам! Мама! – Чиджи соскочил с папиной спины, припадая к самому краю.
Мама была права. Уйти от преследования можно было только так, а не иначе. Я решила, что полезу второй и ждала, когда она доберётся до дна. Папа подсказывал, где выступы. Мама была на середине пути, когда небо загудело.
– Прочь от обрыва, эзеры атакуют! – папа вскочил и обернулся человеком.
Он потащил Чиджи за шкирку, но тот вцепился в камни и кричал, что без мамы не пойдёт. Вдвоём мы утащили его за холм. Дюнкеры тоже испугались воздушной атаки. Они бежали, а бизувий отбросил куль с барахлом. Носатые зверьки раскудахтались и тыкались клювами в песок.
Над нами сверкали карминские сквиллы. Они гоняли громадную стальную сороконожку. А та лавировала под ледяным куполом, теребя воздух сотней пар закрылков. Как сколопендра.
– Гломерида, – пошептал отец. – Эмбер, ты что, ещё паук?!
– Ой.
Трёхметровая чёрная вдова очень уж привлекала внимание, и я превратилась. Чиджи весь трясся – боялся плакать навзрыд. Конечно, мама там, на скале, не могла обернуться прямо сейчас, иначе упала бы. Мы надеялись, что её полосатое тело не заметно с неба на фоне глины. Получив разряд из рельсотрона, гломерида захлебнулась гулом и рухнула на середину реки. В момент удара она свернулась баранкой, отскочила от земли и, как ни в чём не бывало, взлетела. Что?.. Неужели внутри остался кто-то живой?
