– Лицом к стене! – скомандовал офицер Лёхе и Жабу, после чего обратился к охраннику: – Временно заключённые Ковалёв и Вэллоо-Колло-Чивво доставлены по личному приказу господина полковника!
Охранник скрылся в кабинете, но тут же распахнул его дверь настежь и сказал:
– Входить по одному! Сразу направо! И встать лицом к стене!
Комедианты по очереди вошли в кабинет и встали, как им было велено. Перед тем как повернуться к стене, Лёха мельком заметил начальника – тот стоял спиной к двери и смотрел в окно на тюремный двор. Лица его видно не было. Некоторое время, уткнувшись носами в покрытую светло-голубой пластиковой краской стену, комедианты слышали лишь шелест бумаги и клацанье когтистых пальцев по планшету. Видимо, начальник тюрьмы сверял данные сопроводительных документов с Единой Базой. Затем наступила полная тишина.
Временно заключённым очень хотелось развернуться и посмотреть, что происходит, но делать этого не стоило ни в коем случае. Так, в тишине они простояли минут пять, после чего услышали грубый и почему-то знакомый голос.
– Ну что, клоуны, как самочувствие?
Лёха вздрогнул: голос был не просто знакомым – с ним было связано что-то очень неприятное и нехорошее. Но вот что именно – бывший штурмовик вспомнить не мог.
– Не ожидал вас здесь увидеть.
Ещё одна фраза – ещё одна попытка угадать, кто говорит, и ещё одна неудача. Голос был настолько знаком, что пробирали мурашки, но в то же время Лёха был уверен: он не знает имени говорившего.
– Видимо, сегодня мой день. Да что вы, как не родные, в стену уткнулись, разворачивайтесь уже!
Два раза Лёху просить не стоило: он быстро развернулся и обомлел – перед комедиантами в глубине кабинета стоял тот, кого они меньше всего были готовы увидеть. Кого угодно – но только не его. К любой встрече бывший штурмовик был готов, но только не к этой. Это было дичайшее совпадение, с вероятностью не более чем один к миллиону, а то и к миллиарду, но, видимо, судьба решила показать боевому комику Алексею Ковалёву, что так изощрённо шутить, как она, не умеет никто; и по сравнению с ней Лёха – просто жалкий мальчишка-паяц.
Жаб был ошарашен не меньше друга – ведь из глубины кабинета начальника тюрьмы, ухмыляясь во весь свой рептилоидный оскал, преисполненный высокомерия и превосходства, на комедиантов смотрел одинокий цванк из «Андроида и блондинки». Тот самый, которого Лёха в злополучный вечер выбрал в качестве мишени для насмешек, а Жаб наградил дикой силы пинком в голову.
На боевых комиков смотрела их недавняя жертва, волею судьбы неожиданно ставшая их тюремщиком и получившая возможность для любой мыслимой и немыслимой мести.
– Какой неожиданный и приятный сюрприз! – произнёс цванк и оскалился в неестественной жуткой улыбке. – Не правда ли, господа юмористы?
Всё это было настолько неожиданно, что Лёха потерял дар речи. Возможно, впервые за последние десять – пятнадцать лет циник и острослов Алексей Ковалёв открыл рот от удивления и не знал, что сказать.
– Какой неожиданный и приятный сюрприз! – повторил начальник тюрьмы и оскалился ещё сильнее. – Вы со мной согласны?
– Я бы поспорил насчёт приятного, но сейчас не то время и не то место, чтобы спорить, – осторожно ответил бывший штурмовик, немного пришедший в себя. – А что касается сюрприза, здесь без вариантов – надо признать, он удался!
– Мало здесь приятного, – добавил Жаб, который не понял иронии цванка.
