– Замечательно.
Тут, словно спохватившись, Лида постаралась оправдаться за дочь:
– Вы уж ее извините, что она без спросу пришла, да еще глупостей наговорила. Но вы сами понимаете, такое раз в жизни бывает… – Лиза верно поняла, что речь идет о свадьбе, а не о том, что дочь няни в первый раз в жизни сморозила глупость. Судя по неуемному темпераменту Евы, такие вещи с ней случались периодически. – Вы ей ужасно понравились, Елизавета Германовна. Вы знаете, она очень любит смотреть фильмы про адвокатов.
– Да-да, – отвечала Лиза, покорно кивая головой. Она не чувствовала себя сейчас героиней фильма, и поспешные виноватые реплики няни Лиды только усугубляли ее невеселое расположение духа.
Она перевела взгляд на синюю книжицу, брошенную на ковре в детской. Это был Уголовный кодекс, на который шустрая няня уже поставила две бутылочки со смесью. Впрочем, испорченная обложка не имела теперь никакого значения. Ведь когда Лиза решит вернуться к работе, пройдет не один год. Может, к тому времени ликвидируют преступность и ей придется подыскать себе другое занятие?
– …вот и не знаю, как там у них, у интеллигентов, принято, – доносился до нее голос няни. – Чувствую, попадем мы с Евой впросак. Ни говорить, ни вести себя, как ученые, не умеем. Лучше бы уж нашла себе ровню. Но верно ведь говорят, сердцу не прикажешь!
После первых ахов и вздохов внимание нянюшки сосредоточилось на материальном вопросе. Лида начала подробно перечислять приданое дочери, помня наизусть количество махровых полотенец, простыней, подушек, которые томились, дожидаясь своего часа, в недрах старого шифоньера. Она вспомнила про столовый сервиз на шесть персон, набор кастрюль, бокалов и даже хрусталь, оставшийся с советских времен. Капроновые занавески и тюль, шерстяной плед и роскошное шелковое стеганое покрывало должны были укрыть молодых от посторонних глаз, а также показать всяким там злопыхателям, что ее девочка не какая-нибудь там бесприданница.
Елизавета, утомленная мерным звучанием нянюшкиной речи, впала в сонное оцепенение. Маша и Саша тоже клевали носом. Лида, понизив голос до шепота, продолжала какое-то время подсчитывать предстоящие траты, но потом и сама уморилась. Переложив младенцев в кроватки, она взглянула на Лизу, уснувшую прямо в кресле-качалке. Молодая хозяйка выглядела очень бледной и изможденной. Лида накрыла ей колени пледом и, тихо ступая, вышла из комнаты, притворив за собой дверь…
Ева трогала пальцами нежный шелк цвета топленого молока и ощущала себя словно во сне. Неужели это все происходит с ней?
– Будьте осторожны, – вывел ее из задумчивости мягкий женский голос. – На платье могут остаться следы. Это очень деликатная ткань. Наша последняя модель. Великолепное свадебное платье.
Девушка-консультант смотрела на Еву без осуждения. Ей было понятно стремление покупательницы не только рассмотреть товар, но и ощутить его кончиками пальцев. Она осторожно взяла в руки плечики и жестом фокусника мгновенно расстелила его на стеклянном столике.
– Нравится? – спросила она, и Ева медленно кивнула головой.
Она уже представила, как мягкая ткань послушно обнимет ее фигуру, повторяя все изгибы тела. Глубокое декольте выгодно обрисует грудь. Модель была лишена драпировки спереди и подходила лишь девушкам с подтянутым животом и стройными бедрами. Хорошо, что у Евы с этим был полный порядок. Ей не придется рядиться в кринолины, чтобы скрыть от гостей лишние килограммы. Препятствием могли стать разве что веснушки, золотом осыпавшие ее спину и грудь. Помнится, в детстве Ева считала себя конопатой уродиной и тайком пыталась свести отметины солнца со своей кожи. Правда, безуспешно. А Артем назвал ее веснушки пикантными и заявил, что они придают ей чертовскую сексуальность. Его мнение было для нее важнее всего, но на свадьбу она все-таки наденет длинные, до локтя перчатки и набросит на плечи вуаль.
