Сразу охладев, я сбросил их обоих: такие игры не по мне!
Вскочив с кровати, я вытер губы, одел штаны и хотел уйти. Но не уходил. Стоял и смотрел, как женщина, игнорируя мой демарш, переключилась на другого мужчину. Похоже, ей было всё равно, кто был её партнёром. Она облизывала и целовала Макса. А я стоял рядом и смотрел, и млел, обдуваемый похотливым вожделением. Полумрак усиливал воображение и придавал недосказанности. Хлюпающие звуки от совокупления приятно возбуждали, пьяняще будоражили и побуждали к безудержному, безрассудному сексу.
Оттеснив соперника, я бесцеремонно занял его место, будучи уверен, что моя партнёрша этого не пожалеет: моя страсть безумней, мои поцелуи жарче, мои ласки слаще и нежнее. Она стонала, широко раскинув ноги, и тихонько всхлипывала, всецело отдаваясь умопомрачительному эротическому разгулу.
Доведённый до полного исступления, я извергся. О да! Это было мощно, полновесно, с длительными крупными мурашками в области бёдер и ягодиц.
Откинувшись на спину, я почувствовал на себе горячий взгляд Макса. Зажмурился и отвернулся, хватая воздух ртом.
Когда отдышался, Макса рядом не было. Он вернулся позже, успокоенный и освежённый. Открыл шторы и впустил в комнату свет. Мы зажмурились и застеснялись друг друга, словно ДЕНЬ не должен знать, что делала НОЧЬ.
Марго вскочила и, совершив пируэт, приземлилась рядом с Максом. Она поцеловала его и попросила, чтобы он приготовил завтрак. Макс помрачнел, понял, что от него хотят избавиться, но перечить не стал. Молча вышел из комнаты.
Марго не стала медлить, опрокинула меня навзничь и оседлала сверху, как верного боевого коня.
Какой же страстной наездницей она оказалась! Удерживая её за бёдра, я наблюдал, как она взмывала и оседала, и спазматически постанывала, откидывая голову назад. Её движения становились всё быстрее и быстрее, пока, наконец, она не вскрикнула и не упала мне на грудь. В тот же момент я извергся.
Потом долго не мог отдышаться. А Марго всё нипочём! Она вскочила и полетела по комнате, и закружилась, совершая невероятные тройные аксели.
Влюблённый и ошарашенный, я смотрел на неё и верил всему, что происходило. Нарушался Всемирный закон тяготения, когда она взлетала под потолок и зависала в воздухе. И оттуда, с трёхметровой высоты, в состоянии немыслимого парения, она восторгалась всем, что видела: спальной комнатой в раскардаше, солнечным зайчиком на стене, умытым утренним садом за окном, цветущим цветком герани и, собственно, мною, лежащим на кровати.
Она всё обожала, что видела. И всё любила! Но больше всего любила себя. Постоянно осматривала и ощупывала. И хохотала от восторга.
– Какое у меня красивое тело!
Я одобрительно хмыкнул: да, красивое!
– И хорошо устроено!
Я опять хмыкнул: ну да, хорошо. А что тут такого? Все так устроены.
Марго продолжала восторгаться и восхвалять своё тело и вдалбливать мне прописные истины:
– Тело дарит много приятностей. Например, сон. Или секс. Безумно приятен секс! А чего стоит душ! Или приём пищи! О-о-о! Еда! Например, брауншвейгская колбаса.
Я потянулся и зевнул.
– А дефекация?
Марго охотно согласилась.
– И дефекация.
Я добавил музыку и лёгкие роды, но Марго отнеслась к ним равнодушно. Она внесла своё предложение:
– Любовь! Обязательно любовь!
– Ну нет! – недовольно поморщился я. – Любовь – это химия, производная мозга. В чистом виде к телу не относится.
