О директоре детского садика Анне Николаевне Юткевич все-таки вспомнили. Ей на работу позвонил мужчина с приятным голосом, представился майором госбезопасности Виктором Орловым. Он тепло поздоровался, будто они были давно знакомы, и сказал, что гражданке Юткевич надо одеться и минут через двадцать выйти на улицу, к детскому садику подъедет машина, черная «волга», водитель все объяснит, скажет, куда они отправятся, потому что по телефону говорить об этом не следует. И действительно, подъехала машина, водитель, немолодой дядька, сказал, что отвезет Юткевич в судебный морг, а все остальное она узнает уже на месте.
Волнение и тревога съедали Анну Николаевну всю дорогу, она старалась представить, что ждет ее в том мрачном учреждении. В моргах она еще не бывала и не горела желанием там очутиться даже с познавательными целями. Умевшая мыслить логически Анна Николаевна быстро схватила суть проблемы, решив, что с места сдвинулось та безобразная история, свидетелем которой она стала. Милиционер с Петровки предупреждал, что ее могут побеспокоить из КГБ. Значит, все кончилось плохо: ту несчастную женщину все-таки убили, сыщики нашли тело и теперь… О том, что предстоит увидеть, что вскорости случится, Анне Николаевне думать не хотелось, но пришлось, потому что ничего другое просто в голову не лезло.
Морг занимал кирпичное здание в два этажа, вокруг был небольшой парк, запущенный и неухоженный, по периметру отгороженный кованной оградой от улицы и ближних дворов. У крыльца ее встретил мужчина приятной наружности, чисто выбритый и причесанный так, будто только что вышел из парикмахерской, где делают модельные стрижки. Темный пиджак был выглажен, пахло хорошими сигаретами и дорогим одеколоном. Мужчина представился майором госбезопасности Виктором Орловым, показал служебное удостоверение с фотографией и по-мужски сдержано улыбнулся, эта случайная улыбка выдала его прекрасное настроение, хоть оно, это настроение, никак не вязалось с этим скорбным местом и с предстоящей процедурой опознания.
Он поддерживал Анну Николаевну под локоть, когда они поднимались по ступеням на высокое крыльцо, потом шли светлым коридором, спустились в подвал, свернули в первую от лестницы комнату и оказавшись в небольшом врачебном кабинете. Орлов помог снять пальто и усадил ее на стул, сам сел за письменный стол, потому что другого места не осталось, и сказал, что он прочел показания, снятые с Анны Николаевны в Главном управлении внутренних дел. Открыл папку, погладил ладонью исписанный листок и снова неожиданно улыбнулся.
– Сегодня я попрошу вас выполнить свой гражданский долг, – сказал Орлов. – Вы взрослый человек и наверняка обо всем уже догадались. Знаете причину, по которой я вас вызвал, то есть попросил приехать… Сейчас мы пройдем, собственно, в прозекторскую, и там в присутствии понятых вам будет предъявлено тело… Не хочу забегать вперед. Вы посмотрите и скажете, когда, где и при каких обстоятельствах имели счастье, – в этом месте Орлов снова улыбнулся, – видеть этого, так сказать, субъекта. Свеженького. Еще не похожего на замороженную курицу. Вскрытия не делали, поэтому ваша задача облегчится.
Анна Николаевна сама улыбнулась в ответ, сообразив, что та несчастная женщина наверняка жива, а вот грубиян, распускавший руки, совсем даже наоборот, скончался не по своей воле, не дожив до старости, – туда ему и дорога. Все-таки бог на свете есть… Орлов зачитал выдержки из показаний, которые Анна Николаевна давала на Петровке, когда встречалась с майором милиции Судаковым, и спросил, все ли верно записано. Если есть, что добавить, можно будет составить дополнительный протокол, но не сейчас, позже, много времени это не займет, без бумаготворчества в наше время никак нельзя.
