Тут она обратила внимание на мужчину, которого раньше здесь не было, но узнала его с первого взгляда. Это был тот самый майор КГБ, который задавал вопросы о погибшей подруге, только прошлый раз он был в костюме, а сегодня пришел в спортивной куртке. Она, видимо от волнения, не могла вспомнить его имени и отчества. Майор вытащил ящик стола, вытряхнул его содержимое на столешницу и бросил ящик на пол.
– Послушайте, – сказала Захарова. – Если что-то надо найти, спросите. Мы ведь уже знакомы… Встречались уже.
Орлов перевел на нее пустой взгляд и покачал головой:
– Вы ошибаетесь, гражданка. Первый раз вас вижу.
Он выдвинул второй ящик, высыпал на стол все, что в нем было, и стал разворачивать какие-то скомканные бумажки. Через минуту на столе оказалось содержимое последнего третьего ящика, гэбэшник перелистал старую записную книжку, попавшую на глаза, и сунул ее в карман.
– Послушайте меня, – сказала Захарова. – Я готова ответить на все вопросы. Честно и откровенно. Да, я кое-что утаила. Мне не хотелось… Вы, наверное, понимаете, о чем я… Не хотелось обсуждать личную жизнь погибшей подруги, копаться во всем этом. В ее мужчинах, ее долгах, ее отношениях с мужем. Но теперь я готова поговорить, обо всем рассказать… В полном объеме. Чистосердечно.
– Гражданка, я вас первый раз вижу, – повторил Орлов. – Меня часто за другого человека принимают. Внешность типичная. Я уж привык к этому.
Он выбрал еще одну записную книжку, перелистал и опустил в карман, минуту пошептался с оперативником в черном плаще и ушел. Захарова ерзала на стуле и представляла, как на заседание народного суда придет ее сын, взрослый парень, который уже все понимает, еще придет ее мать, подруги. Думать об этом она долго не могла. Перед глазами сама собой возникала физиономия майора гэбэшника, копавшегося в ее ящиках. Прошлый раз он был вежливым. Скоро она вспомнила имя майора – Виктор Орлов. Но теперь это уже не имело никакого значения.
* * *
На станции метро Таганская, как всегда, было полно народу. Следуя в русле людского потока, похожего на реку, Разин кое-как доплыл до эскалатора. Когда до цели оставалось несколько шагов, кто-тронул его за плечо. За спиной оказался майор милиции Феликс Судаков, его лицо, как всегда, бледное, похожее на ноль, было грустным. Судаков сказал, чтобы Разин не оборачивался.
– Есть разговор, – сказал Судаков. – Когда выйдем в город, идете за мной. Держите дистанцию.
На улице светило солнце, Разин долго прикуривал. Когда дистанция достигла метров тридцати, пошел за ним. Сегодня Разин не пытался оторваться от слежки, у него не было назначено визитов или встреч, о которых не должна была знать госбезопасность, но московское метро так устроено, так создано, что через две пересадки люди, следующие за тобой по пятам, сами теряются неизвестно где.
Судаков перешел дорогу, через некоторое время они оказались в лабиринте переулков, застроенных старыми домами. Разин следовал на почтительном расстоянии и чуть не потерял милиционера, когда тот нырнул в полуподвал, где помещалась закусочная. Внутри было накурено, посетителей немного, здесь на разлив торговали крепленым вином и бутылочным пивом, из закусок ставрида или отварные сосиски без гарнира. Они встали за угловой столик, съели по куску рыбы и глотнули вина.
– С вами трудно встретиться, поговорить еще труднее, – сказал Судаков. – Вокруг крутятся оперативники. Телефон слушают. Во дворе гэбэшные машины стоят. Вот и сегодня я полдня потратил, думал, что опять не повезет. А у меня дело срочное, как назло.
