– Вот черт! – Я перепугалась. – Отойди от нее. Слушай, не подходи к ней, пусть лучше уйдет. Говори со мной. Что там происходит? Не дай бог она тебе чего-то сделает.
– Она села прямо на пол, – сообщила сестра. – Рыдает.
– А таблетки?
– У нее в руке какие-то.
– Блин, да что за хрень эта твоя работа. Ладно, держись. Я иду! Я бегу! – И я понеслась на выход. Конечно, это было весьма самонадеянно, считать – что я могу попасть с Профсоюзной в Бутово достаточно быстро, чтобы лично спасти ситуацию. Вот если бы я и в самом деле была каким-нибудь мутантом – Человеком-Пауком или Капитаном Америкой, – тогда да. А так ну кого я обманываю? Где я и где Бутово. Но логика во мне умолкла, и я неслась в другое здание, которое у нас в народе называли «Биг-Беном» за большие часы на внешней стене. В лифт, на первый этаж, бегом по улице – только там я вспомнила, что забыла взять ветровку. Плевать. Всего-то пробежать по теплой улице несколько метров, прокрутиться в дверях-вертушках и снова в лифт, на двадцать третий этаж «Биг-Бена». А там в другой коридор, куда более красивый, чистый и стильный, чем наш. На стенах коридора висели фальшивые картины Кандинского, вдоль стен то тут, то там стояли кожаные диванчики. Я неслась так быстро, что чуть не проскочила мимо нужного кабинета с табличкой «Апрель И.А., психотерапевт». Я затормозила и чуть не перекувыркнулась через саму себя. Затем взялась за ручку двери, дернула – и ничего.
Тишина. Все ушли на фронт.
Такая возможность мне ведь даже и в голову не пришла. Игоря не было в его кабинете. Я убежала с совещания, бросила пост, так и не выяснила, что за ореховый шпион работал за нашими компьютерами, а его нет на месте?
– Алло, ты там? – робко спросила меня сестра. – Она легла на пол.
– В смысле? Она же уже была на полу.
– Да, была. Она на нем сидела. А теперь лежит. Лицом вниз. И не шевелится.
– А она таблетки съела или только достала?
– Да откуда я знаю. – Тут я услышала в голосе Лизы нотки, намекавшие на то, что сейчас она сама ляжет на пол и заплачет. Я заколотила кулаком по двери кабинета моего Апреля в бессильной злобе. – Я же выходила! Может быть. Эй, Зинаида… господи, забыла ее отчество. Зинаида, вы таблетки выпили? Сколько вы выпили? Я только хочу помочь.
Дальше я услышала вой. Настоящий, аутентичный бабий вой. Так, как в фильме «Любовь и голуби» выла Надюха. Лизавета взвизгнула. Сестра явно испугалась. А у меня отлегло.
– Не кричи, Лиза, не кричи. Воет – значит, живая. Верно? Ты ей, знаешь, скажи, чтобы она дышала! – «родила» я не по размеру ценный совет, всегда казавшийся мне самым странным и нелепым из всего, что выдавала моя сестрица. Ага, спасибо, а то я обычно забываю! Они бы мне советовали подогревать кровь до 36,6 градуса. Если уж на то пошло, все эти штуки находятся в ведении периферической нервной системы, и я не забуду о них, даже если буду спать или если потеряю сознание. Да что там, я буду дышать даже в коме.
Впрочем, насчет комы я не уверена. Но я вдруг подумала, что и такой совет – просто дыши – сейчас подойдет как нельзя лучше, просто так, чтобы отвлечь человека. Или чтобы заполнить паузу… пока я буду искать выход. Я сосредоточенно кусала губу, раздумывая над сложившейся ситуацией. Так, клиентка воет на полу. Анамнез неизвестен. Прошлое темное, будущее туманное. Что бы сделал Апрель, окажись он на моем месте? Черт, да он бы никогда на нем не оказался. Хорошо, не на моем – на Лизаветином. Как бы он поступил, будь он доморощенным беременным психологом, а на приеме у его клиентки вдруг поехала крыша?
