Евгений поспешно отвернулся, обозвав себя слабаком. Он что, голеньких девочек не видел? Видел. И трогал. Мял. Что только с ними не делал!
А сейчас что не так?
В том-то и дело, что майор Тихонов отлично знал, что не так!
Она сама! Эта Тамара! С бедрами, грудью. Вся!
Одно сплошное искушение.
А как шуганулась, когда он в ванную вломился? Что это значило?
– Из сладостей только печенье песочное и шоколадка.
– Я ничего не буду, спасибо.
Она прошла и села за стол.
– Согрелась?
– Немного.
Он поставил перед ней большую кружку.
– А ты?
– Я не хочу.
Евгений отошел от стола, уперся спиной в столешницу и скрестил руки на груди.
– Ты тоже… мокрый, – заметила Тома, бросив на него быстрый взгляд.
Что-то изменилось в ней, ушла какая-то отчаянная шалость, безбашенность. Плюс она смыла с себя всю косметику и выглядела еще моложе.
Еще трогательнее. Нежнее.
– Пей чай. Я тебе постелил в спальне. Белье поменял. Переночуешь у меня. А утром… решим.
Что он собрался с ней решать – непонятно.
Оденет, обует, чаем снова напоит и спровадит.
В ванной пахло женщиной. Ее присутствием. Тамара аккуратно разложила платье на стиральной машинке, чтобы оно успело просохнуть.
Евгений обвел взглядом комнату, и его губы сложились в грустную усмешку.
Белое неприличие она разложила за платьем. Вроде бы и в глаза не бросалось, но сам факт!
Значит, голенькая.
Тихонов прикрыл глаза и постарался угомонить не вовремя разыгравшуюся фантазию. Уржаться можно. В квартире находится девочка без трусиков, которая сама трогала ему ширинку, а он отправил ее спать и запер себя в ванной.
Мылся он долго, давая время Томе устроится. Пусть уже спит, а?
Его расчет оказался верным. Когда он вышел, на кухне никого не было.
Зато Тома сидела на его кровати.
В его спальне.
И смотрела на него, идиота.
– Можно я оставлю прикроватный светильник включенным? Не могу спать в темноте, – сказала она, сжимая пальцами колени.
Евгений кивнул. Слов не было.
– Спокойной ночи.
– Спокойной, Жень.
Ее тихий негромкий голос наждачкой прошелся по его внутренностям.
Грохнувшись на диван, Евгений закрыл глаза и приказал себе спать. За годы службы он выработал у себя подобный рефлекс, иначе не выжить. Солдат должен быть отдохнувшим.
Он поначалу уснул, провалился в небытие. Потом в какой-то момент вынырнул, резко приподнимаясь.
Уже сработал не рефлекс, а инстинкт.
Что-то его разбудило. Какой-то звук или движение.
Тихонов сразу вспомнил, что у него в квартире Тома. Она могла встать, например, в туалет или за водой. Да мало ли! Нахмурившись, Женя прислушался.
По квартире никто не ходил.
Но звуки были.
И доносились они из спальни.
Евгений подорвался. Томе мог присниться кошмар! И она плачет! А прийти к нему не может.
Потому что он эгоистичный мудак.
Он, как был в одних боксерах, устремился к спальне. Он не думал – действовал. Желание во чтобы то ни стало защитить снова вышло на передний план. С остальным будет разбираться потом.
Приглушенный стон подтвердил его опасения. Она стонала во сне, металась. Воспоминания, которые еще недавно были ужасающей действительностью, обрушились на девочку, затягивая ее в свои липкие лапы.
Хорошо, что он не ворвался в спальню. Затормозил в шаге до двери.
Потому что раздался второй стон.
Медленный…
Без надрывного страха.
Насыщенный совершенно другими эмоциями.
Диаметральными.
У Евгения нутро скрутило… И уже понятно от чего.
От того, что ему, взрослому мужику, очень хорошо было известно происхождение таких звуков. Они кружили голову и поднимали уровень тестостерона в крови до максимума.
