Она прибежала, и он сунул ей в рот смачную, янтарную полоску спинки подлещика. Улыбаясь, проводил взглядом.
— Вымахала-то как, егоза! Туда-сюда, и женихи начнутся. Готов держать оборону?
— Типун тебе!
Харламов рассмеялся.
— Ну-ну. В лагерь будешь сдавать?
— Не знаю. Оно и надо бы, конечно, но она не хочет, вплоть до бойкота.
— Ну, это, допустим, не новость. Прошлым летом тоже не хотела, сколько она с тобой не говорила тогда?
— Почти всю первую смену.
— Но потому-то ничего, втянулась. Главное начать, ты же знаешь.
Андрей вздохнул. Помолчал, крутя в пальцах пивную крышку.
— Не уверен я, что это правильно. Вот тебя против воли сдать куда-нибудь на три месяца, тебе это как?
— Если надо — я готов!
— Угу. Вопрос только в том, кому это надо. И получается, что она как тот ходок — отбывает срок за клиента. Только те добровольно сидят, а она — потому что отец-раздолбай не может жизнь в нормальную колею вернуть.
— У-у-у, Иванов, это что-то новенькое! Не иначе, кризис среднего возраста бабахнул? Рановато! — посмеиваясь, разлил пиво по кружкам. — И неожиданно. Хотя в целом ты прав. Ну, оставляй тогда дома, куда деваться. Или у вас с новой нянькой так и не срослось?
Андрей промолчал. Срослось ли у них с Красновой на почве детей, это пока сложно сказать, потому что мелкие стычки так никуда и не делись, но вот то, что лично у него как-то неожиданно начало прирастать лично к ней — это да.
... Как в старом добром кино, которое хочется пересматривать снова и снова: поворачиваешь ключ в замке, открываешь дверь, и тут же Маринка несётся: «Папа пришёл!», Тёмка наоборот — весь в себе и даже не замечает, что в доме что-то неуловимо изменилось... Но Андрей-то замечает.
— Добрый вечер, Андрей Иванович!
— Добрый, Оксана Васильевна.
Она улыбается:
— Вы опять?
— А, да, — улыбается в ответ Андрей, — забыл, извините. Добрый вечер, Оксана.
Она сама попросила его обращаться к ней без отчества, а он не нашёл весомых причин отказать. Да что там! Она даже Маринку повадила обращаться к себе без отчества, да ещё и на «Ты» Обнаружив это, Андрей, конечно, попытался построить всех по местам, но Оксана так ловко уложила его на лопатки... Чем? Да если бы он помнил!
...Потом примерно полчаса «смены караула»: вместе с Оксаной слушают Маринкины рассказы о прошедшем дне, ужинают — тоже обязательно все вместе, потом Марина с Тёмкой уходят в комнату, а они с Оксаной остаются вдвоём на кухне и...
Сразу повисает дурацкая неловкая пауза. Андрей зачем-то сосредоточенно роется в своей рабочей папке, Оксана снова и снова бесцельно заправляет за ухо прядь волос и наконец, встаёт:
— Я пойду?
Простой служебный вопрос-утверждение, из категории «Если у вас всё на сегодня, то я пошла», но Андрею постоянно кажется, что она имеет в виду что-то другое. Словно не домой, на законный отдых отпрашивается, а уточняет: «Теперь мне лучше уйти, да?» Вопрос, после которого ему вдруг становится пугающе пусто и так хочется ответить: «Побудь ещё...», но он лишь строго кивает:
— Да, конечно. Завтра как обычно.
Потом стоит у окна, глядя ей в след. А когда она скрывается за углом — призрачная пустота её ухода наваливается вдруг свинцовой тяжестью, и отступает лишь утром, когда «смена караула» ещё короче, пять, максимум десять минут — впритык, чтобы дотянуть до вечера...
Вся эта безобидная с виду история на самом деле была довольно тревожным симптомом. Нужно было срочно взять паузу, и, хотя Оксана и пыталась убедить его в том, что ей вовсе не сложно без выходных, Андрей настоял, чтобы она не приходила.
