– Да. Только график работы – каждый день утром и вечером с шести до девяти.
– Бери отпуск, – сразу уловив суть начатого разговора, ответила подруга. – У меня пока и посетителей особо нет. Так что одна справлюсь. А ты поработай на этого… нездоровенького. А как понадобится – вернешься, – доставая пирог из печи и разливая какао по бокалам, отчеканила Санти.
– Ты чудо, – улыбнувшись, сообщила я, наблюдая за мельтешащими розовыми щупальцами и их большеокой хозяйкой, ловко управляющейся на кухне. – У тебя огромное сердце.
– У меня их два, – отозвалась на комплимент кольма. И поставила передо мной бокал. Я втянула носом дивный запах и зажмурилась. Ничего вкуснее я за всю свою жизнь не пробовала.
– Ну как? Нравится? – уже расставляя на столе перед притихшими малышами бокалы и тарелки с пирогом и яблоками, спросила довольная подруга.
– Безумно, – созналась я.
– То-то. Я его еще там, на своей родной планете пробовала. Тогда какао был деликатесом, впрочем, как и сейчас, с тем лишь отличием, что доставляли его с Земли. А теперь вот оно как все повернулось… Ешьте, плюшевые. Набивайте пузики-карапузики.
Покидая теплое нутро ресторана «Метр до неба», я обняла кольму и чмокнула в пухлую щеку. Все-таки такого человека с большой буквы «Ч» еще поискать надо.
– Спасибо.
– Возвращайся. А хотя… – кольма на мгновение замолчала. – Может, что-то лучшее отыщешь, – загадочно подмигнув, Санти улыбнулась. – Плюшевые, – обратившись к замолчавшим малышам, грустно произнесла кольма, – вы уж тетю Санти не забывайте, затягивайте сюда свою бабулю на обратном пути из садика.
Карапузы отозвались дружным согласием. Даже Ифа улыбнулся и помахал пухлой ручкой. Все-таки какао и пирог сделали свое дело.
– Заглядывайте почаще, – еще раз попросила подруга, махая щупальцем.
Перекинув сумку через плечо и шурша накинутым полиэтиленовым дождевиком, я мчалась по уже знакомому маршруту вдоль загорающихся фонарей к угловому дому с мрачными горгульями на выступах и с острыми пиками на конусовидных башнях, украшающих самую крышу здания.
Десять минут до назначенного времени и еще больше половины пути…
Стоит ли говорить, что я успела вовремя. Легкие горели огнем. Горло нещадно саднило, и слезы текли с уголков глаз, смешиваясь с каплями дождя, нашедшими приют на моей коже. Я нажала на кнопку семьдесят три и с безразличием человека, которому терять уже нечего, смотрела на расползающееся на полу вокруг моих ног темное пятно дождевой влаги, которая каплями срывалась с моих волос и одежды.
…Хорошо, что взяла сменную одежду, только вот переодеваться где?
Кабина лифта дернулась и остановилась. Двери разъехались в стороны, и мои глаза встретились с желтыми глазами сидящего напротив в кресле кентанца.
– Завидная точность, – оглядев меня с ног до головы, произнес он.
Я посмотрела на экран зажатого в руках коннектора – в это же мгновение цифры перескочили с пяти пятидесяти девяти на шесть ноль-ноль.
Между тем кентанец плавно переместился в кабину, потеснив меня к стене и, когда я уже хотела нажать на кнопку, раздраженно напомнил:
– Сумка.
Я выскочила в гостиную и, подхватив лежащую у границы ковра сумку, метнулась обратно, мысленно выписав себе нехилую такую затрещину.
Остальной наш путь прошел в штатном режиме. Если не считать того, что к его концу кентанец мало чем отличался от меня, насквозь промок, и теперь за нами на мраморных плитах пола просторного коридора спортивного комплекса оставались мои мокрые следы и дорожка из капель за восседающим на кресле мужчиной.
