Раньше его плюгавенькая жизнь была хотя бы сносной, а теперь, после Лица…
Он подумал: «Ну и к кому теперь кидаться? Только к мозгоправу, похоже, других вариантов нет». С его любовью к людям и разговорам по душам… Так и манила перспектива вывалить своё дерьмо перед незнакомым человеком.
Тогда-то он и позвонил Алексею.
Если бы Алексей не доверял Павлуше на сто процентов и не знал его с тех пор, как на его попе образовывались младенческие корочки, он бы точно решил, что Павлуша прикалывается. Ну или подумал, что он полный придурок и перестал бы с ним общаться. Но все его видения и страхи, когда Павлуша ему рассказывал про них, он как будто переживал тоже, вместе с ним, настолько искренне тот передавал собственные ощущения. То был целый перформанс, позже, когда они уже встретились: руки дрожали, кожа шла пятнами, глаза становились влажными, в особо острые моменты Павлуша заикался.
Алексей знал Павлушу и будто бы знал Лицо, и боялся вместе с другом. Ему так же, как и другу, хотелось, чтобы кто-то просто взял и со всем разобрался. Ну и ещё, конечно, ему было просто-напросто любопытно. У него было много вопросов. Что за на фиг Лицо такое? Какая-то болезнь? Что за секрет? И что за совпадения, и всевластие, и вот это вот всё?
На свадьбе – той, где началось наше с тобой знакомство на этих страницах, помнишь?– и где владельца автомойки угораздило задать соседу по столику столь невинный на первый взгляд вопрос, Алексей сидел уже в пустом банкетном зале.
Гости успели станцевать, попытать удачу с букетом и подвязкой невесты, напиться, опозориться, извиниться, вновь протрезветь, размазать торт по губам и уйти.
Он подумал, что не стоило ему так уж подробно рассказывать про Павлушу.
Он не помнил, в какой момент из-за стола встал последний гость. Алексей отвёл взгляд от ножки бокала с шампанским, опустошил его и ушёл. Прощаться было уже не с кем.
Ему было не впервой рассказывать о себе в третьем лице незнакомцам. Это казалось забавным: сумеет ли он быть убедительным? Сумеет ли дойти до момента, когда можно будет объяснить всю пользу от анализа собственных поступков как бы со стороны? Как бы от хорошего, но адекватного друга?
И всё же вот так, подробно и с самого начала, он говорил впервые. Он задумался, почему ему захотелось всё вспомнить и рассказать именно сейчас, среди незнакомых людей. Была официальная сокращённая версия, она всё объясняла и спасала от любопытных. Он рассылал её журналистам, поставил в начало бестселлера по психологии, на её основе защищал диссертацию. С тех пор прошло много лет, он уже давно чувствовал себя свободным от личной драмы, но как будто настал момент, когда нужно было в последний раз обернуться на прощание с кем-то, кто был тебе близок, улыбнуться и пойти, больше никогда не оглядываясь назад.
Алексей Павлов. Так его звали на самом деле. Павлуша.
По дороге домой он вспомнил всё, что произошло дальше. Он встал на рельсы и разогнался, останавливаться не было никакой силы, да и не хотелось. Павлуша припарковал машину у дома и пошёл в бар – бары были для него удобным местом, чтобы погружаться в воспоминания, привычка. Несколько часов и порций виски, и он вновь прошёлся по тропе прошлого, пожалуй, в первый раз так подробно, шаг за шагом, день за днем.
Если у вас не подъедены ногти и таблетки от любопытства, рекомендую закрывать книгу и уходить, как сделали гости на свадьбе.
