Может, Майкл выслеживал не только ее саму, но и подруг?
Он мог стать для нее самым важным человеком после Рива. «До Майкла» и «после Рива» казалось какой-то пропастью над обрывом, в который ее мог столкнуть Майкл.
Она действительно оказалась на краю. Но вовремя спохватилась.
Миранда высадила их у железнодорожной станции Стамфорд. Ребята стояли на пустой платформе, на которую прибывали поезда в сторону Нью-Йорка.
– Верни телефон, – попросил Майкл.
Она отдала.
– В чем дело, Джейн? Мы прекрасно провели время. Мне твои родители очень понравились.
– Ты работаешь на Кальвина Винесетта, – холодно произнесла девушка, – Ты сделал совершенно омерзительную фотографию моего отца для его паршивой книжонки.
Он отступил на шаг. Предусмотрительно не к путям, а в противоположную сторону. Однако ей захотелось столкнуть Майкла туда и посмотреть, как его переедет поезд.
– Ты о чем? Не знаю никакого Кальвина Винесетта! – грубо ответил парень.
– Думаешь, я не в состоянии узнать телефонный номер, который он оставляет во всех своих письмах? Ты сделал фото специально для его книги.
Майкл огляделся по сторонам, словно кто-то мог подсказать, как себя вести.
– Послушай… – начал было он.
– Я удалила свой номер из твоих контактов. Ты с самого начала знал, что я – Дженни Джонсон, та, которая узнала свое фото на пакете молока. Тебя нанял Кальвин, чтобы ты выудил у меня всю нужную информацию.
Его бравада исчезла. Парень явно не знал, что сказать. Даже когда девушка отняла у него телефон, он не понял, что та в курсе их связи с Кальвином. Майклу просто показалось, что Дженни не понравилась фотография. Он не смотрел ей в глаза.
– Ладно, частично это так. Но я действительно тебя полюбил. Я не сказал всей правды, но и ты мне о себе ничего не рассказала. Я что-то недоговаривал, а ты вообще молчала, как партизан. Я приносил тебе подарки, мы гуляли…
– Он тебе за это платил, верно?
Его взгляд был полон едкой ненависти.
– Ты знаешь, что я хочу стать писателем. Пока успехов на этом поприще у меня немного. Я увидел объявление и ответил. Один автор пишет книгу о похищении ребенка, и почти никто из членов семьи жертвы и ее друзей не хочет с ним говорить. Ему нужна была помощь, а мне – деньги. И он был готов неплохо заплатить.
«Я бросила Рива, – подумала она. – Он извинялся и сто раз умолял его простить. И ради чего? Ради этого ублюдка, который за деньги делает вид, что влюблен? Человека, который готов меня предать за несколько страниц текста? И даже не собирается попросить прощения!»
– Пришел твоей поезд, – сказала она.
– Но, Джейн…
– Садись в вагон, Мик.
Тот нахмурился.
– И за Сарой-Шарлоттой больше не следи.
– Джейн, послушай…
Но девушка не собиралась и дальше слушать его оправдания, она встала на эскалатор, ведущий на верхний уровень станции. И даже не обернулась.
«А я влюбилась, – с горечью подумала она. – Как дальше жить, если я совершенно не разбираюсь в людях и не понимаю мотивов их поступков? Когда мне было три года, я в людях не разбиралась, сейчас мне двадцать – и ничего не изменилось».
Она встала перед расписанием поездов и посмотрела, когда прибудет следующий.
Ей не хотелось никуда ехать. Хотелось упасть на перрон и заплакать. Хотелось избить этого Майкла / Мика. И еще хотелось попросить его объяснить, как так получилось, что он ее любит, хотя шпионил за ней и брал деньги за информацию, которую от нее получал.
