Лицом к воде - страница 14

Ловятся порою и лини, но, обычно, весной. Летом же их можно поймать только случайно, потому говорить об них нечего.

Однажды я обнаружил любопытное место при впадении в Волгу р. Печухни. Там возвышался крутой мыс, за которым сливались эти реки. По волжской стороне его, возможно из-за сильного прибоя, растительности почти не было и от берега далеко простиралось унылое мелководье с ровным дном. Когда я обогнул этот мыс, то увидел, что со стороны Печухни он окаймлён довольно узкой полосой камыша, перед которой почти не было водорослей. Это указывало на резкий свал в глубину. Место показалось мне удачным, я загнал лодку носом в камыш и привязался к нему. Промер показал, что недалеко от кормы глубина уже превосходит 2 м. и дальше круто возрастает. Я забросил с кормы 2 уды со средней оснасткой и леской 0,17, не ожидая скорого и частого клёва. На прикормку было брошено две горсти размоченного геркулеса. Насадкой в тот раз у меня был червь на одном крючке и тесто – на другом. Минут через 10 один поплавок нырнул. Вышел окунь, не «лапоть», но изрядный «горбач» (на червя, конечно). За ним, с тем же интервалом, последовал второй такой же. Я заменил тесто червём, клёв пошел немного чаще. После пятого окуня случилась более длинная пауза. Затем один из поплавков неспешно лёг, и подсечка обнаружила значительно более крупную рыбу. По ощущению, она не угрожала снасти, и я, поднимая макушку удилища и одновременно накручивая катушку, не спеша, но и не мешкая, вывел к поверхности полуторакилограммового леща, которого пришлось брать подсаком. Было уже близко к 8 ч. утра. Дальнейшее высиживание здесь ничего не дало, и я поплыл на стан. Так выяснилось, что под камышом можно найти и крупную рыбу. Думаю, что это место оказалось на пути лещей с утреннего пастбища в дневные ямы.

В том же году я рыбачил как-то вечером в устье т. н. Акуловского пролива (тоже в верховьях Угличского водохранилища). Я тихонько плыл вдоль широкого камышового мыса, граничащего с большими глубинами по затопленному руслу речки. Подбрасывая насадку к краю камышей, я брал с глубины около полуметра средних краснопёрок. При изъятии из воды они сильно плескались, и приходилось после каждой поимки перемещаться на десяток метров дальше. Солнце, опускаясь, уже зацепилось за лес, темнело, поплавок было плохо видно. Решив закончить рыбалку, я, напоследок, насадил на крючок пиявку – не огромную, конскую, которая сама может схватить крючок с насадкой, но и не маленькую клепсину, а нечто среднее. Насадка тихонько опустилась на воду и стала тонуть, Вдруг поплавок, не успев встать, решительно пошёл в сторону. Я небрежно подсёк, бессознательно уже продолжая движение, чтобы вынуть из воды очередную краснопёрку. Но привычного усилия оказалось недостаточно. Подумать я не успел, рука сама напряглась, кончик удочки, сгибаясь, с трудом поднялся, и на крючке завертелся, трепыхаясь прямо против моего лица, килограммовый язь. И язь, и я были ошеломлены неожиданностью, но он опомнился быстрее, резко кувыркнулся, снялся с маленького для него крючка и показательно нырнул в воду. На этом ловлю я прекратил, но заметил место, время и сам факт клёва крупный рыбы у поверхности.

На следующий вечер я прибыл к тому же месту, в то же время. Разогнав лодку, я за 15 метров до камышей вынул из воды и тихо уложил вёсла. Камыши с шуршанием придержали врезавшуюся в них лодку. Когда она остановилась, я бесшумно взял заранее приготовленную удочку и забросил насадку так, что поплавок освещался светом зари. Пиявки у меня не было, и на крючок №7 я насадил крупную стрекозу с отрезанными крыльями. Поклёвка была точно такой, как вчера, и я надеялся возобновить знакомство со вчерашним язём. Но при вываживании рыба, хотя и бойкая, показалась мне менее увесистой. Взяв её подсаком, я обнаружил, что эта была огромная краснопёрка – грамм на 500. Таких я раньше ловил только на нижней Волге. Стрекоз у меня больше не было, я насадил на крючок мелковатого для него кузнечика и сделал заброс теперь уже в сторону заката, подозревая, что предыдущая рыба распугала соплеменниц в прежнем месте. Поклёвка не задержалась, и добычей стала ещё одна краснопёрка, не намного меньше в длину, но заметно легче – грамм на 300. Следующие забросы в обе стороны были безуспешны. Шумно плескавшиеся краснопёрки разогнали стайку. Менять место уже было поздно, быстро темнело, и я поплыл на стан. Этих двух рыб вполне хватало нам на приличную жарёху.